Расставание с мифами. Разговоры со знаменитыми современниками

– Когда меня пригласили для этой работы, я подумал: «Боже мой, вы, наверное, ошиблись!» Уже привык к тому, как меня воспринимают остальные. Хотя лирическая струя и есть во мне самое главное. Замечательное чувство, когда в лирических ролях сам себя не узнаешь и не знаешь, как ты это сделал. А в Блоке я, знаете, почему победил? Я выключил всю игру изнутри, у меня живот был отключен от профессии, я не использовал профессию, поэтому получилась такая интонация.

Что же касается опасности попасть в собственный типаж… Мне это не грозит. Я пожертвую. Даже если кино закроет передо мной ворота. Даже если весь мир остановится и скажет: «Мы тебя не снимаем ни в чем другом, кроме как в роли убийцы. Будешь?» Я скажу: «Не буду». Я уйду на хлеб и картошку.

Разное бывало в жизни, и не такое еще бывало. Но я всегда не просто сжигал, я взрывал за собою мосты. Так будет всегда.

P.S. Уже прощаясь со мной на улице, Виктор сказал: «Я разрешаю написать, что сегодня, несмотря на близящийся юбилей, предложенную главную роль и обещанное звание заслуженного артиста, Сухоруков подал заявление об увольнении из Театра Комедии».

Николай Крыщук 2001 г.

Александр Тубельский

Сам себе режиссер

* * *

В 1985 году стремление построить демократическую школу было более чем понятно. И даже сейчас, когда Россия выстроилась по вертикали, демократия в отдельно взятой московской школе продолжает жить. Наш собеседник – кандидат педагогических наук, генеральный директор школы самоопределения Академии педагогических наук Александр Тубельский.

Путевка в жизнь

– Александр Наумович, с детства во мне жила такая наивная уверенность, что счастливый человек выбирает профессию по мечте. Но на все мечты профессий не хватает. Иначе надо предположить, что и в прозекторскую человек идет во исполнение юношеской мечты. Так каким зигзагом судьба привела Вас к директорству?

– Очень немногие дети мечтают стать педагогами. Не только из-за маленькой зарплаты. Для того чтобы появился интерес к другому человеку, нужно достичь определенной зрелости. Будь моя воля, я говорил бы каждому идущему в школу: поработай еще в своей профессии, пооботрись, а потом решишь, действительно ли тебе хочется к детям. У меня в школе многие учителя не имеют педагогического образования. Они пришли, когда все теряли работу, – из всяких НИИ. Это очень интересные люди и, главное, совершенно без педагогических заморочек.

В детстве я мечтал быть режиссером. Наша семья много раз переезжала. Отец был профессором Института культуры, и в годы борьбы с космополитизмом его, как и многих, выслали из Москвы. Мы оказались в Киргизии. В городе Фрунзе я ходил в театральную студию при Дворце пионеров. После армии поступил в Театральный институт в Москве, к Охлопкову. Набирали курс режиссеров детских театров.

А я в это время подрабатывал в школе-интернате, вел театральный кружок. И меня все больше тянуло в школу. Однажды директор поставил вопрос: или-или. И я остался в школе. Сначала вожатым, потом воспитателем…

Затем я работал в институте при Академии педагогических наук, защитил диссертацию, вел семинар в одной школе. Как-то из этой школы мне позвонили учителя и спросили: «А не пойдете ли работать к нам директором?» Это и была та самая 734‑я школа, в которой я работаю уже двадцать лет.

Проба демократии на зуб

– Время было, конечно, благодатное для экспериментов. Но ведь в школу ветер перемен залетает в последнюю очередь.

– Это была совсем не плохая, но вполне традиционная школа. У меня же хватило ума не обрушивать на педагогов весь поток моих идей. Для начала предложил сократить уроки до тридцати пяти минут. Во-первых, доказано, что последние десять-пятнадцать минут урока пропадают даром. Во-вторых, это позволяло ввести новые предметы. Со мной согласились. Хотя это значило, что учителя не смогут больше пользоваться прежними поурочными разработками – урок в тридцать пять минут надо строить совсем иначе.