Расставание в голубом. Глаза с желтизной. Оранжевый для савана

— Один могу предложить прямо сейчас. Отвлеките Уаксвелла, вызвав его сюда на целый день, а я вышлю вам десять процентов всего, что сумею отыскать.

— Нет уж, благодарю покорно. Я не уверен, что этот человек вполне нормален. И он действует по настроению. Я не стану так рисковать. Выманите его на женщину, Макги. Эта девочка Мак-Колл может его занять надолго.

— Скажем так, что она труслива, Стеббер. Одолжите мне Дебру на тех же условиях. Десять процентов.

— Я бы и думать об этом не стал, если бы не одно… — Он вдруг запнулся. Его ясный взор стал более неприличен, чем любое подмигивание или косой взгляд. — Если вы вернете ее через три дня. И… если вы оставите мисс Чуки здесь, со мной. В качестве гарантии доброй воли.

— Как были оформлены деньги?

— Новые сотенные в обертках Федерального банка. Тринадцать пачек стодолларовых купюр. Наверно, маловато, чтобы наполнить обычного размера коробку из-под обуви. Но вы не ответили на мой вопрос относительно мисс… Чуки.

— Вы предоставили мне выбор, и я, подумав, решил, что она сможет подцепить Бу Уаксвелла.

— Милый мальчик, а почему не предоставить выбор ей? Вы найдете, что Дебра может составить прекрасную компанию. И я могу заверить вас, что мало кто из мужчин произвел на нее такое сильное впечатление, как вы. А когда получите обратно мисс Чуки Мак-Колл, увидите, что она будет жаждать послушания, а вовсе не раздора. Дисциплина действительно эффективна, Макги, она оставляет всю прелесть нетронутой, а душу — в своем роде чуть более деликатной и благородной. Это более чем импонирующее и полезное беспокойство.

— Решать за мисс Мак-Колл? Нет, спасибо.

— Может, когда-нибудь… — сказал он. Потом отошел и позвал девушек. Они неторопливо вошли в большую комнату, и я заметил на лице у Чук странное выражение, а Дебра выглядела тайно позабавившейся.

Они оба проводили нас до лифта — само очарование и заверения в дружбе, убеждающие в том, что мы премилые люди, просто заглянувшие на рюмочку. Перед тем как дверь лифта закрылась, мой взор в последний раз запечатлел их прелестные улыбки, улыбки элегантной пары с прекрасными манерами и хорошим вкусом. И злобной, словно коралловые змеи.

Чук погрузилась в молчание и взорвалась не раньше, чем мы отъехали на километр:

— Девичья болтовня! Девичья болтовня! Ты знаешь, что эта сука костлявая вытворяла? Она пыталась завербовать меня. Как проклятый поставщик рекрутов во флот. Посмотришь мир. Изучишь торговлю. Выйдешь на пенсию в цветущем возрасте.

— Завербовать тебя в качестве кого?

— Она не произнесла это прямо. Изучала меня, как кусок вырезки, и сказала, что первосортная. Так жалко, что я растрачиваю себя на такой тяжелой работе за такие маленькие деньги. Черт побери, я зарабатываю хорошие деньги. Мужчины, говорила она, нужный тип мужчин, могут здорово раскошелиться, заинтригованные такой крупной темноволосой, сильной на вид девушкой, как я. И этот человек, Трэв. Он заставил почувствовать себя слабой, юной и глупой и внушил мне беспокойство, желание понравиться ему. Вначале. Но в конце я подумала о том, как хорошо было бы раздавить его, как жука. Они напугали меня, Трэв. В этом смысле я, кажется, не пугалась с тех пор, как была ребенком, и моя бабушка так накачала меня рассказами о белых рабынях, что я, завидев двух мужчин на углу, переходила на другую сторону улицы, чтобы они не смогли уколоть меня шприцем и продать арабам. Трэв, если нам придется что-либо делать вместе с этими людьми, может случиться что-то действительно ужасное. Боже мой, Трэв, ты бы видел, какая у нее одежда! Меха, и оригинальные вещи из домов моделей, и девять ящиков белья, и стеллаж обуви. Клянусь Богом, там по меньшей мере сто пар обуви. И все это время она будто внутренне посмеивалась надо мной, словно я дурочка какая-то, совсем раздетая. Что же произошло, Трэв?

— Короче говоря, он подтвердил догадку о том, что Уаксвелл убил ее. У Вильмы с собой была ее и Стеббера доля денег Артура. Она должна была положить его часть на счет в банке Нассау. Сто тридцать тысяч долларов. Я думаю, он уже отхватил себе жирный кусок от остального. Всем другим заплатили. Но он списал и ее и деньги. Он так говорит. Может, я поверю ему. Не знаю. Стеббер может послать туда кого-нибудь. Мы это так и разыграем.

— Сто тридцать тысяч! — воскликнула она.

— Минус то, что просадил старина Бу. По грубым подсчетам, осталось где-то восемьдесят пять — девяносто тысяч.

— Но это же хорошо, правда? Разве это не лучшее из того, что ты мог ожидать?

— Когда я положу лапу на любую часть этой суммы, Чук, то это будет лучшее из того, что я мог ожидать. Но пока я этого еще не сделал.

Глава 12