Расставание в голубом. Глаза с желтизной. Оранжевый для савана

Тропинка сужалась в тени больших пиний, и мне пришлось пойти за ней следом. Ее спина была прямой и сильной, и теннисная юбочка слегка покачивалась на спортивных бедрах в такт движению гладких коричневых мускулистых икр. Внезапно она остановилась и обернулась ко мне, лицом к лицу. Ее рот, перестав сжиматься от неодобрения, сделался более нежным и юным.

— Он не потерял меня. Но не надо играть в жестокие игры, Трэвис. Я не знаю, что происходит. Он говорит, во что-то вляпался и не знал, что это дурное дело, пока не стало слишком поздно.

Иногда надо бить не в бровь, а в глаз.

— Он знал это с самого начала. Он знал, что это мошенничество, заключенное в сладкую оболочку законности. Ему хорошо заплатили, он помог обчистить человека по имени Артур Уилкинсон на четверть миллиона долларов. Но дело всплыло, Вивиан. Кто будет ему теперь доверять? Он смертельно боится, что кто-нибудь сковырнет эту приятную оболочку и выставит грабеж напоказ. Он знался с такими мошенниками и отребьем, как Бун Уаксвелл, и шел за морковкой ценою в двенадцать с половиной тысяч, как он думал. Но, чтобы быть хорошим вором, у него слабоваты нервы. Он начал трястись от страха. Они его отшили, сунув семь с половиной тысяч, зная, что у него не хватит смелости стукнуть кулаком по столу. И если он не перестанет в состоянии сильного возбуждения выкладывать чужакам вроде меня все начистоту, то, может, их это утомит, и они пришлют кого-нибудь, чтобы вложить ему в руку пистолет дулом в собственное ухо.

Она покачнулась на своих хорошеньких ножках и побледнела под загаром. Сошла с тропинки и села, точнее — рухнула на бетонную с кипарисовым сиденьем скамейку, слепо уставившись сквозь тень на яркое море. У нее дрожали губы. Я сел рядом, глядя на ее несчастное лицо, повернутое ко мне в профиль.

— Я… Боюсь, я знала, что он понимал. В воскресенье вечером, когда Уаксвелл ушел, он дал слово чести, что тот лгал, пытаясь уколоть нас побольнее своими мелкими намеками на то, что Крейн участвовал в чем-то таком.

Она повернулась и жалобно посмотрела на меня — бледность начинала проходить — и сказала:

— Ну что его делает таким слабым?

— Может, то, что осталось от вашего хорошего мнения о нем. Это единственное, что у него есть, Вивиан. Вы все еще хотите попытаться сохранить это?

— Его лучший друг и Стетсона, бывший товарищ, предлагал Крейну закончить свои дела здесь и поехать с ним работать в Орландо. Может, он еще… Я даже не знаю. Я даже про себя не знаю. Мне кажется, если я смогу заставить его снова расправить плечи, тогда придет время решать насчет меня самой.

— Если то, о чем я хочу вас попросить, сработает, мне нужно, чтобы вы с мужем приготовились отправиться в другое место, уехать в любой момент. Крупные проблемы, такие как продажа дома и прочее, можно разрешить позже.

— В настоящий момент у нас денег едва ли хватит на сегодняшние продукты, — с горечью вымолвила она. — Так или иначе, я смогу заставить его это сделать.

— Сколько вам нужно, чтобы оплатить счета здесь и пожить вдвоем, скажем, месяц — полтора подальше отсюда, в каком-нибудь укромном местечке? Не смотрите на меня скептически. Вы будете скрываться не от закона. А потом он сможет начать расти и в своих глазах, и в ваших.

— Мой отец оставил мне хижину на гектаре горной земли недалеко от Бревада, в Южной Каролине. На горе Слик-Рок. Там так мило. Можно выглянуть и увидеть хребет за хребтом, в отдалении все становится серо-голубым. Костры летней ночью. — У нее дернулись губы. — Мы там провели медовый месяц, несколько тысяч жизней тому назад. Сколько нужно, чтобы оплатить все тут? Не знаю. Он все скрывает. Может, мы должны больше, чем мне известно. Я думаю, три или четыре тысячи долларов. Но могут ведь быть и другие долги.

— И на то, чтобы потом начать в Орландо. Скажем, десять.

— Десять тысяч долларов! Что я могу такого сделать, за что хоть кто-то захочет заплатить десять тысяч долларов? Кого мне нужно убить?

— Вы можете стать наживкой, Вивиан. Чтобы выманить Буна Уаксвелла из его пещеры и задержать вне дома на как можно большее время. Минимум на целый день. А если удастся, то и дольше.

Красивые плечи медленно распрямились. Она стиснула руки, закрыла глаза, передернувшись всем телом.