Расставание в голубом. Глаза с желтизной. Оранжевый для савана

Я ехал в Неаполь, настораживаясь при встрече с «лендроверами» и белыми «линкольнами». Нашел магазин скобяных изделий и, купив две лопаты и кирку, положил в багажник. Потом подумал об еще одном приспособлении, которое может пригодиться. О предмете, которым пользуются водопроводчики, отыскивая в землю закопанные трубы. Купил полтора метра стальной проволоки диаметром полсантиметра и колотушку с резиновой насадкой, какой пользуются хирурги и автослесари.

Неаполь плавился от жаркого не по сезону полуденного солнца. Я набрал рабочий телефон Крейна Уаттса и повесил трубку, как только он сказал «алло». Затем набрал его домашний номер. Никто не ответил. Я позвонил в клуб и спросил, не на кортах ли миссис Уаттс. Вскоре мне ответили, что она там, следует ли позвать ее к телефону? Я сказал, что не стоит беспокоиться.

Когда я приехал в клуб, автостоянка была почти пуста. Несколько человек на пляже, пара у бассейна. Подойдя к кортам, я заметил, что заняты лишь два. На одном играли без правил в пэтбол пожилые сухопарые джентльмены, а через несколько площадок тренировалась коричневая, грациозная, субтильная и сильная миссис Уаттс. Ее партнер был, по-видимому, клубным профи. Очень загорелый, лысеющий и начинающий толстеть. Он хорошо двигался, да и она заставляла его изрядно попотеть. Дюжины две мячей валялись у корта. Он подавал закрытой ракеткой, не обращая внимания на отскок, отбивал каждый мяч, потом посылал его в левую часть ее площадки, придав высокую скорость и вращение. Она двигалась, оценивала на глаз, вертелась, мяч упруго отскакивал от резинового покрытия. И она бегала в ожидании следующего. Видно было, что пояс ее теннисной юбки промок от пота.

Казалось, с ее стороны это был подвижный и странный ритуал, любопытное сочетание напряжения и единоборства. Лицо было суровым и бесстрастным. Она дважды взглянула на меня, но не поздоровалась даже кивком. Проигнорировала.

В конце концов, когда он повернулся, чтобы взять еще три мяча, она сказала:

— На сегодня хватит, Тимми.

Он вытащил из кармана платок и вытер лицо.

— И верно, миссис Уаттс, я запишу три часа. Ладно?

— Как скажете.

Пока Тимми собирал мячи в сетку, она подошла к скамейке на краю корта, вытерла лицо и шею полотенцем и, когда я приблизился, встретила меня холодным задумчивым взглядом.

— Жарковато сегодня, Вивиан.

— Макги, первое впечатление, которое вы произвели на меня тогда вечером, было замечательным. Но второе осталось надолго.

— Все может быть не так, как вам показалось.

Она сделала паузу, пока расстегивала спортивную перчатку на правой руке и снимала ее. Потом пощупала, изучая, подушечки на ладонях.

— Не думаю, чтобы меня заинтересовали какие-либо нюансы законности, мистер Макги, какие-либо оправдания любых остроумных штучек, в которые вы хотите втянуть моего мужа. — Говоря это, она прятала ракетки в футляр и закрепляла застежки. — Он… человек не такого типа, он не годен для подобного рода дел. Не знаю уж, почему пытается стать не тем, кем является на самом деле. Он буквально на части разрывается. Почему вы не оставите нас в покое?

Когда она собрала свои вещи, я произнес те слова, которые, как я надеялся, отворят для меня закрытую душу:

— Вивиан, поверьте мне, я и по вопросу штрафа за неправильную парковку с вашим мужем не стал бы советоваться.

Она выпрямилась, и темно-синие глаза округлились от удивления и возмущения.

— Крейн — очень хороший адвокат!

— Может, он и был им. Когда-то. Но не теперь.

— Да кто вы такой? Чего вы хотите?

— Я хочу организовать маленькое общество взаимовыручки из себя и вас, Вивиан. Вам нужна помощь, и мне нужна помощь.

— А в этой… помощи, которую я получу, она только для меня или для Крейна тоже?

— Для вас обоих.

— Ну конечно. Я его заставлю сделать какую-нибудь гнусную часть какой-нибудь грязной работы для вас, и это превратит нас в фантастически богатых и счастливых…

— Нет. В прошлом году он взял на себя немалую и весьма гнусную часть грязной работы, и это не принесло вам ничего хорошего.

Она медленно и задумчиво двинулась к находящемуся на некотором отдалении входу женской раздевалки, а я пошел рядом с ней. Она три часа трудилась на солнцепеке. Сквозь поблекшую косметику и дезодорированный аромат утонченной женщины пробивался запах едкого звериного пота от долгой работы, острый, но не неприятный, как испарения в балетных школах и тренировочных залах.

— Что я смогу предложить вам в случае, если удастся провернуть дело, — это достаточно широкий выбор и совет. Мне кажется, он уже опорочен. Мне кажется, вы оба опорочены. Если б у вас были деньги, прямо сейчас вам следовало бы собрать все, чем вы тут владеете, и уехать. Попробовать заново на новом месте. Сколько ему? Тридцать один? Это уже возраст. Но, может быть, он где-то по дороге потерял вас, и теперь вас это все уже не интересует.