Рассвет придёт (СИ)

— Мы убежим в Минратос, там никто не запрет тебя в Круге, никто не помешает нам, никто не осудит. Там мы будем всегда вместе. Я никому не отдам тебя, убью любого, кто только попытается… Не уходи, пожалуйста, сегодня можно подольше, дежурит Симон, а он не сдаст меня…

— Что ты?.. — изумленно уставился Гардиан на мальчишку, появившегося неизвестно откуда и сейчас наклоняющегося над ним.

— Он следил за тобой. За вами. Каждый раз, как ты уходил. Следил, завидовал, а потом предал и рассказал ей, — сбивчивой скороговоркой продолжил Коул, словно не слышал вопроса.

— Симон?

— Потом ты ушел, а он изменился. Стал красным, теперь другой, больше не пожалеет тебя, если снова.

— Коул, — Гардиан приподнялся, коснулся руки странного мальчишки, — ты говоришь о Симоне?

— Да. Был другом. Предал. Но не убил тебя, вытащил меч и оставил умирать. Не хотел, чтобы твоя кровь была на его руках.

— Но… почему?

— Он помнит. Еще помнит, каким был раньше, и жалеет, что стал красным, но не скажет никому. Нельзя признавать слабость. Старший не любит слабых. Скоро изменится совсем и тогда… — тень от шляпы почти полностью скрывала лицо Коула, и Гардиан не видел его глаз, но от слов, произносимых так же быстро и сбивчиво, по спине бежал холодок.

— Кто ты? Откуда знаешь всё? — сорвался с губ вопрос, ответа на который снова не было, вместо него:

— Неужели больше никогда он не станет прежним? Не обнимет? Не улыбнется? Неужели ничего нельзя изменить? Я бы все отдал, чтобы…

— Прекрати! — слышать собственные мысли, преследующие Гардиана с самого Редклифа, было так больно, невыносимо больно. — Кто ты такой?

— Я — Коул, и я хочу помочь, — сказал мальчишка, снимая с пояса небольшой сосуд и поднося к губам Гардиана, — выпей это.

— Помочь? Тогда не ковыряйся в ранах ножом, — сморщился Гардиан, — а твои слова острее лезвия.

— Не хотел делать больно. Хочу помогать. Хочу понять… почему любят?

— Как будто я знаю, — горько усмехнулся Гардиан, — это само приходит, и неважно — хочешь ты или нет, понятно?

— Нет. Есть другие эльфы, почему ты не любишь их? — мальчишка был совершенно серьезен, и что ему на это ответить?

— Потому что они — не Терон. Они чужие, а он — мой.

— Это потому, что твое тело было в его теле?

— Дыхание Создателя, — воскликнул Гардиан, чувствуя, что краснеет, — не говори так!

— Почему?

— Потому что я прошу, это личное, понимаешь?

— Нет, но хочу понять, — Коул снова протянул сосуд с питьем, — я спрошу у Дориана, он разрешил. Он пояснит, почему Инквизитор — его?

— Инквизитор? — скрыть удивление Гардиан не смог, настолько поразила его новость, что Вестник и тевинтерский маг… Хотя, теперь ясно, почему тогда, в Убежище, Лавеллан не удивился и не возмутился, узнав о них с Тероном.

— Я спрошу Дориана, — повторил Коул, исчезая так же внезапно, как и появился.

========== Глава 5 ==========

— Милорд Павус, можно спросить? — улучив момент, когда тевинтерец прогуливался по саду, о чем-то размышляя, Гардиан решился задать вопрос, который беспокоил юношу уже не первую неделю. Обратиться к самому Инквизитору Гардиан не осмелился, в последнее время Лавеллан был мрачен и неразговорчив, да и появлялся во дворе не так часто.

Выздороветь полностью Гардиан успел уже давно и теперь нес службу по охране Скайхолда. Терон продолжал помогать целителям, и свободные минуты у обоих выпадали очень редко. А когда это случалось, Гардиан уводил эльфа в укромный уголок сада и там разговаривал с ним о прошлом, почему-то надеясь, что это может вернуть прежнего Терона. Надеялся, хоть прекрасно знал, что это противоречит всему, что говорили об Усмиренных. Но почему бы Создателю не совершить еще одно чудо?

Об этом Гардиан молился не переставая, но пока не получил ответа, а надежда то затухала совершенно, то опять вспыхивала, когда юноше казалось, что в голосе Терона появились новые ноты, или что сегодня эльф улыбнулся в ответ на шутку. Только казалось, потому что ничего подобного на самом деле не было. Это только снилось.

Каждую ночь Терон приходил в его сны — нежный, страстный, пылкий, такой, каким был темными кирквольскими ночами. И точно так же смотрел в глаза своими потемневшими изумрудами, и так же шептал на ухо Гардиану его имя… Просыпаясь в поту, юноша потом долго сидел, положив ладонь на часто и гулко стучащее сердце, пытаясь успокоиться и выбросить из головы жаркие образы. И безумно хотелось, чтобы всё это снова вернулось.

Впервые услышав из разговора Искательницы Пентагаст с Павусом, что обряд Усмирения обратим, Гардиан подумал, что ослышался или просто начинает сходить с ума, принимая желаемое за действительное. Подойти и спросить у Кассандры Гардиан не решился — сурово сдвинутые брови Искательницы отбивали всякое желание рискнуть. Павус же никогда не вызывал у юноши подобных опасений, потому-то Гардиан его и окликнул, и услышал, произнесенное с легким акцентом:

— Хоть два. Вижу, тебе просто не терпится начать?

— Да, милорд, — Гардиан коротко передохнул и рубанул с плеча: — Это правда, что ритуал Усмирения обратим?