Расы космических пришельцев

Обычно эволюционисты стремятся использовать представителей первой группы для сравнения с обезьянами и австралопитеками, дабы подтвердить свои взгляды на эволюцию человека. Савельев говорит, что всех микроцефалов, входящих в первую группу, т. е. не отмеченных резкими патологиями, можно разделить еще на две группы. Это микроцефалы, которые нуждаются в специальном уходе и содержании, и те, кто не нуждается в этом. Условная граница между теми и другими проходит где-то в районе 380–400 г. Профессор по этому поводу пишет так:

«Если мозг микроцефалов не достигал этой границы, то их содержали в специальных приютах и клиниках. Обладатели мозга массой больше 400 г уже могли присоединиться к незатейливым деревенским или поселковым сообществам. В исключительных случаях даже при массе мозга 300–380 г микроцефалы могли понимать отдельные слова и подражать окружающим. Вместе с тем общее развитие микроцефалов с мозгом массой более 400 г редко превосходило уровень трех-шестилетних детей… Следовательно неполноценная интеграция человека в сообщество может быть обеспечена головным мозгом массой примерно 400 г и выше. При такой массе мозга микроцефал может относительно адекватно отвечать на простые требования, вступать в коммуникацию и ограничено адаптироваться к изменяющимся условиям».

Далее, ученый сосредотачивается на анализе изменений мозга микроцефалов. Выясняется, что редукция неокортекса происходит у них непропорционально. Вот что он пишет по этому поводу:

«Хорошо сохранены зрительные, слуховые, вкусовые, сенсорномоторные центры коркового представительства. Первичные сенсорные поля периферических анализаторов и моторные области практически не изменяются или редуцируются очень незначительно. Самые большие потери неокортекса связаны с лобными долями, теменными ассоциативными центрами и височными зонами памяти. Это как раз те области мозга, которые традиционно считаются чисто „человеческими“ образованиями. Именно с лобными и теменными полями связаны как ассоциативные, так и аналитические способности мозга современного человека».

Ученый, конечно, далек от мысли, чтобы видеть в микроцефалии некий неприятный звоночек грядущей деградации человечества. Он считает, будучи эволюционистом, что «случаи микроцефалии являются своеобразным естественным экспериментом, возвращающим нас в прошлое человечества». Однако и такая постановка вопроса про «прошлое человечества» не лишена оснований, но с иных позиций. Мы можем думать, что древние гоминиды, имеющие небольшую кору головного мозга, когда-то утратили ее, и ошибочно принимаются эволюционистами в качестве наших предков. То обстоятельство, что сенсорные и двигательно-моторные центры у микроцефалов сохранены, а страдает только кора, указывает на то, что люди могут терять разум, при этом сохраняется субстрат мозга, отвечающий за чувства. Это происходит у микроцефалов в результате недоразвития аналитических и ассоциативных зон мозга.

Конечно, вряд ли уместно отождествлять современных микроцефалов с будущими деградантами рода человеческого. Микроцефалы – это больные люди, которые требуют особого к себе отношения, тщательного ухода и заботы. Однако сама эта патология указывает нам, каким путем может идти деградация будущего человечества, но уже не на уровне отдельных индивидов, а на уровне целых популяций. Конечно, мы рассуждаем так чисто в гипотетическом ключе. Все возможные отрицательные сценарии развития человечества можно предотвратить, если подойти к этому серьезно. Точно также как медицина борется сегодня за каждого больного, она совместно с генетикой и другими науками может бороться и за будущее всего человечества. Надо думать, что усилия по предотвращению негативных сценариев на уровне человечества должны предприниматься не меньшие, а гораздо большие, чем по спасению одного индивида.