Читаем Рациональность. Что это, почему нам ее не хватает и чем она важна полностью

Регрессия к среднему — чисто статистический феномен, следствие особенности, присущей нормальным распределениям: чем сильнее величина отличается от среднего, тем реже она встречается. Отсюда следует, что, если значение переменной действительно исключительно велико или мало, значение любой другой сопоставленной с ней переменной (например, рост ребенка родителей-гигантов) вряд ли будет таким же странным, или продолжит полосу везения, или оседлает ту же удачу, или потерпит то же фиаско, или еще раз угодит в идеальный шторм — скорей всего, оно скатится к заурядности. В случае роста или коэффициента интеллекта все будет определяться уникальным сочетанием родительских генов, влияния среды и биологических случайностей. Какие-то из составляющих этого сочетания дети унаследуют, но в точности оно не воспроизводится никогда. (И наоборот: так как регрессия — статистический, а не причинный феномен, характеристики родителей точно так же регрессируют к среднему относительно детей.)

Если графически отобразить соотношение двух коррелирующих величин, имеющих нормальное распределение, диаграмма рассеяния будет похожа на наклоненный мяч для регби. На рисунке ниже представлен гипотетический массив данных, подобный собранному Гальтоном: рост родителей (среднее по каждой паре) и рост их взрослых детей (скорректированный так, чтобы рост сыновей и дочерей можно было откладывать на одной оси).



Серая диагональ, пересекающая координатную плоскость под углом 45°, показывает, какую картину мы наблюдали бы, если бы дети уникальных родителей были такими же уникальными. Черная прямая регрессии — то, как обстоят дела в реальности. Если вы посмотрите на крайние значения, скажем на родителей, средний показатель роста которых превышает 6 футов (182 см), вы обнаружите, что точки, обозначающие их потомство, в основном сосредоточены ниже диагонали в 45°, в чем легко убедиться, проведя правую вертикальную пунктирную линию до прямой регрессии, повернув налево и проведя горизонтальную пунктирную линию до вертикальной оси, в которую она утыкается чуть выше отметки 5 футов 9 дюймов (175 см), — эти дети ниже своих родителей. Если же посмотреть на родителей, чей средний рост 5 футов (152 см, левая вертикальная пунктирная линия), вы увидите, что точки, обозначающие их детей, в основном сосредоточены выше серой линии, а повернув налево от прямой регрессии, вы уткнетесь в отметку 5 футов 3 дюйма (160 см), а значит, эти дети своих родителей переросли.

Регрессия к среднему наблюдается, если две переменные не полностью коррелируют, а это значит, что мы сталкиваемся с ней буквально на каждом шагу. И тем не менее Тверски и Канеман показали, что люди, как правило, ничего не знают об этом феномене — показанного ниже шутника из комикса Frank and Ernest можно не учитывать{30},[340].



Необычные явления притягивают внимание людей, но им невдомек, что любая связанная с ними характеристика вряд ли будет настолько же необычной — и они пускаются{31}

выдумывать нелепые объяснения тому, что, по сути, представляет собой статистическую закономерность.

Печальным примером этого можно считать иллюзию, будто критика эффективнее похвалы, а наказание — награды[341]. Мы ругаем школьника за двойку, но какое бы неудачное стечение обстоятельств ни обрекло его на провал в прошлый раз, вряд ли оно повторится при следующей попытке, поэтому ребенок как пить дать исправится, а мы будем думать, что наказание сработало. Мы хвалим его за пятерку, но снаряд дважды в одну воронку не падает, и поэтому он вряд ли возьмет ту же высоту в следующий раз, а мы будем думать, что похвала его только портит.

Неосведомленность о регрессии к среднему создает почву и для многих других иллюзий. Спортивные болельщики ломают головы, почему «дебютант года» обязательно сталкивается с «кризисом второго сезона» и почему атлет, чей портрет однажды попал на обложку известного спортивного журнала, в дальнейшем обречен жить с «проклятием Sports Illustrated». (Излишняя самоуверенность? Завышенные ожидания? Звездная болезнь?) Но если человека чествуют за неделю или год невероятной удачи, вряд ли звезды сойдутся таким образом два раза подряд, так что ему — или ей — остается только дрейфовать к среднему. (И если неудачливая команда после замены тренера показывает хорошую игру, это тоже ровным счетом ничего не значит.) После того как новость о серии ужасных преступлений разлетится по всем газетам, политики начинают активно заниматься деятельностью полицейского спецназа, закупками новых технических средств, табличками «Соседского дозора» и прочими эффектными мерами — и, естественно, через пару месяцев уже поздравляют себя со снижением уровня преступности. Психотерапевты, независимо от школы разговорной терапии, также могут незаслуженно приписывать себе победу над болезнью, полечив пациента, явившегося к ним с жесточайшим приступом депрессии или тревожности.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги