Рациональность. Что это, почему нам ее не хватает и чем она важна

Дуглас отметил, что «в нынешние времена нужна едкая ирония, а не убедительные доводы», а затем ткнул аудиторию носом в обширный перечень противоречий в ее системе верований:

Вы предаете анафеме коронованных тиранов России и Австрии, кичитесь своими демократическими институтами и сами же при этом выступаете орудиями и охранителями тиранов Вирджинии и Каролины. Вы зовете на свои берега беглецов от угнетения в других странах, чествуете их банкетами, приветствуете овациями, восторгаетесь ими, произносите здравицы в их честь, салютуете им, защищаете их и осыпаете их деньгами, но беглецов из ваших собственных земель вы объявляете в розыск, преследуете, арестовываете, стреляете в них и убиваете…

Вы способны подставить грудь под огонь британской артиллерии, чтобы избавиться от трехпенсового налога на чай; и при этом вырываете последний с трудом заработанный фартинг из рук чернокожих тружеников, ваших же соотечественников.

Наконец, предвосхищая риторику Мартина Лютера Кинга более чем за столетие до него, Дуглас призывал нацию соответствовать своему учредительному документу:

Вы на весь мир заявляете, и весь мир услышал, как вы провозгласили, что «исходите из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью», и при этом вы держите в жестокой неволе, которая, по словам вашего же Томаса Джефферсона, «хуже веков той, против которой восстали ваши отцы», седьмую часть населения своей страны.

Тот факт, что Дуглас и Кинг одобрительно цитировали Джефферсона, который был тем еще лицемером и в некоторых отношениях бесчестным человеком, не только не умаляет рациональности их доводов, но усиливает ее. Добродетельность людей должна волновать нас, если мы рассматриваем их как друзей, но не в том случае, когда мы оцениваем идеи, которые они высказывают. Идеи бывают истинными или ложными, последовательными или противоречивыми, содействующими или препятствующими общему благу, и это не зависит от того, кто их высказывает. Равенство разумных существ, проистекающее из логической нерелевантности различия между «я» и «ты», — идея, которую люди на протяжении всей истории открывают заново, передают другим и распространяют на все новых живых существ, расширяя круг сочувствия, словно моральный аналог темной энергии.

Разумные доводы, побуждающие людей приводить свои действия в соответствие со своими принципами и целью процветания человечества, сами по себе не могут изменить мир к лучшему. Но они определяли и должны определять направление движения к переменам. Именно в этом отличие нравственной силы от грубой силы, марша за справедливость от толпы линчевателей, прогресса человеческого общества от разрушения этого общества. И чтобы гарантировать, что моральный прогресс продлится, что отвратительные обычаи наших дней покажутся потомкам такими же дикими, какими нам кажутся рабские рынки и сожжение еретиков, нам нужны рациональные аргументы, способные обнажить нравственные проблемы и указать пути их решения.

Способность рациональности направлять моральный прогресс неотделима от ее же способности направлять прогресс материальный и подсказывать мудрые решения на жизненном пути. Наше умение понемногу отвоевывать у безжалостной Вселенной всё новые блага и, несмотря на несовершенство человеческой природы, проявлять милосердие к окружающим обусловлено пониманием объективных законов, выходящих за рамки индивидуального опыта. Мы — биологический вид, который выработал элементарную способность к рассуждению, а затем обнаружил формулы и институциональные структуры, умножающие ее мощь. Они знакомят нас с идеями и демонстрируют нам реалии, которые, хотя и идут вразрез с нашими интуитивными представлениями, не становятся от этого менее истинными.