Равенсбрюк. Жизнь вопреки

Потом из домоуправления я перешла работать в радиокомитет. А там, напротив, открылись курсы, а я очень хотела уйти на фронт, тем более поступали извещения о гибели друзей, с которыми я росла вместе. Открылись курсы радистов, и я записалась на эти курсы. Проучилась я там недели полторы-две, как из Горького приехал офицер с набором в военное радиоучилище. Объяснил, куда после окончания этого училища поступают, про партизанские отряды, что такое штаб, фронтовая разведка. Ну а это, сами понимаете, романтика где-то подсознательно. Я записалась. Надо было через три дня уезжать в Горький, и я не знала, как сказать дома, что пойду учиться, а потом на фронт. Я в итоге сказала. Но мама у меня вообще была необыкновенный человек. Я знаю, как было тяжело, потому что папа умер, да и вообще – ребенок уходит на фронт. Но она сказала: «Решила? Считаешь, что это твой долг? Иди». Я окончила это училище, и нас направили на 4-й Украинский фронт, это была тыловая разведка.

И. Чему вас в этом училище обучали? Какие навыки вы приобретали?

Р.

Шифру, быстроте работы, морзянке, ну и, конечно, стрелять. Больше ничего. Мы радисты. Если бы мы шли, зная язык, как резиденты или старшие по группе, а поскольку радисты, то какие особенно нам знания. За те пять месяцев, которые мы учились в училище, язык мы все равно бы не выучили. Надо сказать, что, к сожалению, у нас был немецкий язык в школе, но и преподавали его не очень и мало кто как-то знал этот язык. Ну и, наверное, все-таки думали, что не четыре или пять лет продлится война, а она скоро кончится, поэтому в основном учили морзянке, кодам, шифрам, как связываться, чтобы умели стрелять. Все.

И. И вас посылают на фронт.

Р. Да. Нас было 8 человек из нашего училища, мы ехали в одну и ту же часть. Все молодые, все спешили на фронт, а то без нас война кончится, а мы не успеем повоевать. Ехали на перекладных и когда прибыли в штаб, то командир части, ну представьте, молодые… у нас Юра был Финкельштейн, он прибавил себе два года, ему вообще 16 было. Ехали и в тендере, и на подножках, на чем только не ехали, лишь бы попасть. Поэтому вид у нас был очень хороший. У меня были так заплетены косички, чумазое лицо где-то, в общем, командир схватился за голову: «Господи, детский сад мне прислали».

Ну, потом направили нас на место жительства. Мы жили у хозяев. Это была деревня, Украина. И каждого разместили к кому-то в дом. Нам запретили встречаться, потому что мы засекречены. Нам рассказали, что нас посылают в тыл врага, надо будет прыгать с парашютом. Но друг с другом лучше не встречаться. Поэтому мы проучились вместе, ехали вместе. Мы в общем-то друзья и вечерами, когда наши начальники, а к каждой группе был прикреплен офицер, который и шифровальщик, и радист, и когда они от нас уходили, мы, естественно, вечерами встречались. Через неделю мне дали старшего напарника. Ну а здесь, вообще, он прекрасно играл на гитаре, чудесно пел, собирались у нас. Командование, наверное, знало, а что сделаешь. Но его как-то очень быстро у меня забрали. Причин они не говорили. Я опять одна осталась, а потом мне дали еще одного старшего.

И. В каком году это все было?