Равника

«ДА, ЭТО ТАК: ОДНАЖДЫ ЧЕРНЫЙ МЕЧ ПОГУБИЛ ДРЕВНЕГО ДРАКОНА. И БЛАГОДАРЯ ЭТОМУ САМОМУ ФАКТУ МЫ ЕЩЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ НАЗАД КАК СЛЕДУЕТ ПОСТАРАЛИСЬ. НАВЕКИ. ОБЕЗОПАСИТЬ. ОТ НЕГО. СЕБЯ».

С довольной улыбкой БОЛАС бросил взгляд вниз, на Джуру, такого жалкого в тщетных стараниях не потерять сознания. Руки его превратились в кровавое месиво из клочьев кожи и плоти пополам с осколками черного клинка.

Увидев все это, БОЛАС снова захохотал – так громко, что леденящий кровь хохот проник в глубину напоенного силой Камня Души и эхом разнесся от края до края Мультивселенной, внушая детям ночные страхи, а взрослых заставив проснуться в холодном поту. В подавляющем большинстве они знать не знали ни о сегодняшней битве, ни о существовании Равники, ни даже о нем, НИКОЛЕ БОЛАСЕ, в скором времени – их БОГЕ-ИМПЕРАТОРЕ и ГОСПОДИНЕ.

Отсмеявшись, ОН велел Весс двинуть в бой Бонту с Окетрой и тем завершить сражение окончательно.

«ПУСТЬ НОГИ МЕРТВЫХ ТОПЧУТ ВСЁ И ВСЯ, ПОКА ПОД НИМИ ХОТЬ ЧТО-ТО ШЕВЕЛИТСЯ, – добавил БОГ-БОЛАС. – МЫ ПОЗАБАВИЛИСЬ ВДОВОЛЬ, ТЕПЕРЬ ЖЕ ДЕРЗКИЕ МУРАВЬИ НАМ НАСКУЧИЛИ».

Картина шестидесятая. Лилиана Весс

«Вот и всё», – подумала Лилиана, изо всех сил стараясь совладать с противоречивыми, смутными чувствами к Бифштексу и прочим Стражам, которым вскоре предстояло погибнуть – здесь, у нее на глазах. Ведь думать о себе куда проще, легче, чем о Гидеоне, о том, что значили – а может, все еще значат – для нее его дружба и доверие…

«Вот и прекрасно. Подумай о себе, Лилиана. Черный Меч сломан. Гидеон повержен – снова повержен, хотя, вероятно, остался в живых. При его-то неуязвимости он, скорее всего, останется единственным из мироходцев, кроме тебя самой, пережившим натиск алчного Боласа. Однако дракона теперь не остановит ничто. Выходит, я останусь его рабыней навечно».

Более сотни лет Лилиана стремилась только к продлению собственной жизни да укреплению могущества – и не за собственный, за чужой счет. Ныне ее могущество колоссально, велико, как никогда, ну, а жить ей, поскольку дракон имеет в ней надобность (и безусловную над ней власть), весьма вероятно, предстоит бесконечно.

Вот тут-то для Лилианы и наступил момент истины.

«Не та это жизнь, которой стоит жить. Целая вечность на службе у Никола Боласа еще менее привлекательна, чем… чем…»

Завершить мысль оказалось нелегко, но…

«Чем гибель».

Лилиана взглянула вниз, на бесчувственного Гидеона. Кровавые ошметки рук, вокруг – россыпь осколков Черного Меча… При виде этого у нее дрогнуло веко. Во рту пересохло. И этот странный непоседливый зуд. И нежданный румянец. И капелька пота, скатившаяся по щеке…

«Нет, нет, быть того не может! Лилиана Весс не потеет, точно какая-то кухонная девка!»

Выходит, это и вправду слеза. Тогда по кому она плачет?

«Серьезно? Я в самом деле готова к?..»

Да, так оно и было. Вопреки твердой уверенности в том, что нарушение договора обречет ее на верную гибель, вокруг Лилианы вихрем вскружилась черная мана.

Увлеченный победой над Гидеоном и прочими попавшимися на его удочку простофилями, Болас не сразу заметил перемену в ее настроении. И приказал послать Бонту с Окетрой прикончить сопротивляющихся.

«Он назвал их “дерзкими муравьями”. Да он еще не знает, что такое настоящая дерзость!»

И двое уцелевших Богов-Вековечных не ринулись в бой, на жителей Равники с мироходцами, не принялись топтать да крушить «муравьев». Вместо этого оба замерли, стоя навытяжку. Все Вековечные до единого, сколько их ни было на Равнике, прекратили бой и вытянулись во фрунт.

Вот это Болас уже заметил.

«ВЕСС! – мысленно рыкнул он на Лилиану, и этот единственный слог ее имени ударил в голову, точно булыжник, заставив пошатнуться, податься назад на шаг-другой. – НЕУЖТО НАМ ВПРАВДУ НЕ ОБОЙТИСЬ БЕЗ НАПОМИНАНИЙ, К ЧЕМУ ПРИВЕДЕТ СЕЙ БЕССМЫСЛЕННЫЙ АКТ?»

Но Лилиана не откликнулась ни словом. И даже улыбнулась, глядя, как Бонту, Окетра и прочие растреклятые Вековечные развернулись и твердым шагом двинулись к Николу Боласу.

Интересно, что думает обо всем этом Джейс? Скоро ли догадается, осознает, что происходит?

«А осознает – пусть только попробует не оценить».

Однако Лилиана тут же напомнила самой себе, что делает это не ради него. Не ради него, не ради Чандры, не ради Гидеона. Если б, убив их всех, она получила свободу, то еще неизвестно, до каких низостей опустилась бы, служа Боласу. Но нет, свободы ей не видать, это теперь было ясно. А если так, отчего бы не поразвлечься напоследок?

– Эй, Болас! – во весь голос завопила она, хоть и знала: ему известны все ее мысли. – Тебе когда-нибудь говорили, что башка твоя плоска, как табурет? Счастье, что из-за рогов да Камня Души этого не замечают, потому что такой плоской башки я в жизни еще не видала! И уж который десяток лет хочу сказать: башка у тебя на удивление плоская! Как пень! Как подошва! Как сковорода!