Равника

Особый магический жест – и Лилиана (кажется, глазами Вековечной Богини Окетры) смогла разглядеть на палубе летучего корабля никого иного, как самого Бифштекса рядом с пегасом. Молнией взлетев на спину крылатого скакуна, он обнажил Черный Меч.

«Вы только полюбуйтесь! Будь я проклята, если Бифштекс не рожден для езды на крылатых конях…»

На глазах Лилианы он кивнул какой-то женщине-ангелу, а та кивнула ему в ответ. Затрубил рог, и с палуб «Паргелиона II» устремились вперед, вниз, множество ангелов. Следом за ними, верхом на пегасах, орлах и грифонах, ринулись в бой Небесные Рыцари Боросов и эльфы-эквенавты Селезнии. Маги Иззетов ракетами мчались в схватку в летучих сферах из миззия, плечом к плечу с иззетскими гоблинами на летнороллерах и иззетскими феями верхом на пламенных змеях. Одинокий сверхзвуковой дракончик летел вперед бок о бок с дрейкокрылым красисом, паровым дрейком, сапфировым дрейком, ветряным дрейком и еще одним творением Симиков, воздушным пловцом. В любой другой день последний непременно постарался бы сожрать всех остальных. В любой другой… но не сегодня.

Все вместе они живо расправились с невеликими остатками воздушного прикрытия Вековечных. Разумеется, Лилиана могла бы бросить навстречу атаке с воздуха новых летающих Вековечных, но большая часть их была занята отражением удара с земли. (Кстати, отчего эта мысль ее чуточку взволновала?) Правда, она могла бы призвать на подмогу Бонту с Окетрой: уж Вековечные Боги наверняка нанесли бы небесному воинству Гидеона серьезный урон. Но с этим Лилиана не торопилась, подыскав для промедления убедительную отговорку: лучший способ покончить с крылатым змеем – отрубить ему голову. Бифштекса она в гуще приближавшихся с неба разглядеть не могла… но Болас – мог. И разглядел.

Подобный голосу бога, его голос загремел в голове, причиняя немалую боль.

– ДЕЛАЙ СВОЕ ДЕЛО, – приказал Болас. – ПОШЛИ ПРОТИВ ДЖУРЫ ОКЕТРУ. ЖИВЕЙ, ПОКА ОН НЕ ДОБРАЛСЯ С ЭТИМ ПРОКЛЯТЫМ КЛИНКОМ ДО МЕНЯ!

Снова взглянув на мир мертвыми глазами Окетры, Лилиана заметила Гидеона в следующую же секунду. Отыскав его взглядом, она подняла воображаемый лук, а Окетра последовала ее примеру – вот только ее лук был очень, очень даже настоящим. Вместе они прицелились в Гидеона, вместе и выпустили стрелу – величиной с метательное копье. Однако в последний миг Лилиана… чуточку дрогнула?

Этого не могла бы точно сказать даже она сама. И все же стрела Окетры миновала Гидеона. Шестифутовое древко пронзило его коня. Подбитый пегас умер, не издав ни звука, и, кувыркаясь в воздухе, рухнул вниз, а Гидеон, так и не выпустивший из рук Черного Меча, упал вместе с ним и скрылся из виду.

– КАК ТЫ МОГЛА ПРОМАХНУТЬСЯ? – разгневался Болас.

Лилиана вздрогнула. Казалось, гнев Боласа вонзается в мозг, словно железный клин.

«Я не промахнулась, – мысленно отвечала она. – Гидеон неуязвим. Стрелять в него толку мало. А вот если оставить его без коня…»

Похоже, Болас удовольствовался ее объяснением – по крайней мере, новыми нагоняями мучить не стал.

А вот осталась ли довольна собственным объяснением сама Лилиана? Впрочем… С чего бы ей задаваться этим вопросом? Как и вопросом, удастся ли Гидеону Джуре, при всей его мощи и неуязвимости, выжить, упав с такой высоты…

Картина пятьдесят шестая. Кайя

«Тамик, – подумала Кайя, – идиот. Идиот с мечом в руках. Нет, даже хуже – бюрократ с мечом в руках».

И все-таки Кайя невольно восхищалась им и его стараниями. Или же Ралом, испепелявшим молниями всякого Вековечного прежде, чем тот подойдет к Тамику хоть на пять футов.

Порой у нее тоже появлялись друзья – близкие друзья, надежные. Однако такой заботы, такой любви ей не внушал никто – никто, со времен Джаны. Нет, по Джане она не скучала. Скучала по этому чувству.

Однако думать о Джане и о любви сейчас было не время. Сейчас отвлекаться нельзя. Кругом полным-полно Вековечных, с которыми нужно покончить. Стоит лишь зазеваться, любой из них может прикончить ее.