Равника

Устоять на месте, не отпрянуть прочь, стоило немалых усилий. Нет, этого Аджани Враска ничуть не боялась. В бегство ее едва не обратило другое – его безграничное доверие. Она не нуждалась, не желала заводить еще одного друга, которого могла подвести. Однако ее ладонь крепко стиснула его мохнатое предплечье, а его лапа сомкнулась на ее безукоризненно гладкой коже.

– Добро пожаловать во владения Голгари, Златогривый Аджани. Здесь тебе ничто не грозит.

Тот с улыбкой кивнул, вновь поднял взгляд к зеву сточного люка и скомандовал:

– Давай их сюда!

И сверху, на руки Златогривого, Аздомаса, Кайи, Тейо и Враски начали, одного за другим, опускать жителей Равники – большей частью детишек. Только Рал стоял в стороне, настороженно взирая на происходящее. Враске подали эльфийскую девочку лет этак пяти-шести от роду, и царица сразу узнала в ней дочь эльфа-девкарена, обращенного ею в камень во время того самого, совершенного с помощью Боласа переворота, что привел ее к трону, к власти над гильдией. Статуя отца девочки с лицом, навсегда искаженным гримасой невыразимого ужаса, стояла третьей от трона в левом ряду. Но девочка, если и знала, кто Враска такова и какую роль сыграла в ее ныне незавидной жизни, виду не подала. Напротив – уткнувшись носом в грудь грозной горгоны, зарыдала от страха и горя.

«Чудесно. Боюсь, хуже мне еще не бывало. Отрадно знать, что дна у моей вины нет».

Сверху послышался грохот.

– Они ломают двери! – заорали оттуда.

Голос казался Враске смутно знакомым, но кому он мог принадлежать, она никак не припоминала.

Но вот вниз опустили последнего из горожан, а следом за ним из люка спрыгнули два мироходца, которых Аджани быстро представил всем как Му Янлин и Цзяна Янгу.

– Моу, ко мне! – крикнул в люк последний.

Сверху, прямо к нему в руки, спрыгнула небольшая собачка. Цзян опустил песика на пол туннеля, и тот начал расти, на глазах превращаясь в огромного, не меньше собственного хозяина, треххвостого пса!

– А где Уатли? – спросил Аджани.

«Уатли… Иксаланское имя».

– Здесь, – откликнулась воительница из Империи Солнца, спрыгивая в туннель. – Я последняя, но они гонятся за мной по пятам!

Словно бы подтверждая ее правоту, сверху в проем метнулась покрытая лазотепом рука. Пальцы Вековечного сомкнулись в воздухе, чудом не дотянувшись до Уатли.

Рука исчезла во тьме наверху, но вместо нее в зеве люка показались головы сразу трех воинов-Вековечных. Все трое полезли вниз, замешкавшись только оттого, что ни один из троих не желал уступать остальным дороги.

Это-то промедление и предоставило Враске время, необходимое для того, чтобы призвать свою силу. Чувствуя, как эта сила струится к глазам, горгона подняла взгляд к потолку, дабы не внушить Ралу вполне обоснованных опасений. Покрепче прижав к груди плачущую маленькую эльфийку, она прикрыла ей ладонью глаза, а затем, как только троица Вековечных заполнила собою проем, поочередно встретилась взглядом с каждым, обратив в камень всех троих. Негромкий треск каменеющих тел оказался очень и очень приятным. Вдобавок, тем самым Враска не только спасла Уатли от преследователей, но и надежно закупорила люк – единственный спуск под землю из церкви, что наверху.

Тут подошедшая сзади Сторрев склонилась к ее уху и зашептала. Магия лича позволяла постоянно поддерживать связь с Былыми, и Сторрев как раз сообщили нечто новое.

Выслушав ее, Враска повернулась к Ралу. Тот отступил назад, но поразить Враску молнией даже не подумал. Возможно, оттого, что глаза ее не светились, а значит, немедленной опасности она собою не представляла. Возможно, оттого, что она по-прежнему прижимала к груди негромко всхлипывавшую маленькую эльфийку. А может быть – может быть! – потому, что она наконец-то сумела снова завоевать толику прежнего доверия к себе…

«Нет, нет. Конечно же, дело не в том. Все дело в девочке. К несчастью, носить невинное дитя с собой всюду, куда ни пойду, невозможно. Это ведь попросту неудобно».

Мысли ее раз за разом возвращались к одному и тому же. Сегодняшней войны Искры она не переживет. В этом Враска сейчас была уверена непоколебимо. Слишком уж многих она предала, включая сюда и Боласа, а значит, ее прикончит либо дракон, либо его союзники, либо ее же собственные бывшие друзья. Рано ли, поздно, а непременно прикончат. Непременно. Иначе и быть не может.

«Вот и хорошо. Вот и прекрасно».

Однако перед смертью ей следовало сделать нечто хорошее. Таков был ее долг перед всеми Голгари. Разумеется, такому чудовищу, как она, искупить вины не удастся, но оправдать в глазах остальных свой народ – вполне.

– Голгари по всему городу открывают пути к спасению всем мирным жителям, каких сумеют отыскать. Мы бьемся с армией Боласа, защищаем город и горожан, – сказала она. И, больше для внешнего эффекта, чем ради чего-то еще, с горькой иронией добавила: – Не стоит благодарности.

Рал не откликнулся ни словом. А вот Кайя сказала:

– Прекрасно. Теперь нам нужна твоя помощь еще в одном деле…

Картина сорок третья. Гидеон Джура

«А ведь получается, – думал Гидеон. – В самом деле, получается!»