Равника

Прибавив к скопившейся груде еще одного Вековечного, Дак углядел невдалеке убийц из Дома Димиров – плечом к плечу с адептами Ракдоса они изрубили в куски целую фалангу Вековечных. Тут-то Даку и сделалось ясно: да ведь он стал свидетелем доселе невиданной битвы! Таких грандиозных сражений еще не знала история. О подобном он даже в легендах не слышал, но вот, подумать только – сам тоже бьется, и неплохо, надо заметить, справляется. Да, человеком, склонным остепениться, обзавестись ребятишками, он себя никогда не считал, но сейчас, вонзая клинок в глаз прилипшего к груде поверженных врагов Вековечного, подумал: а что, пожалуй, неплохо будет когда-нибудь, усадив на пораженные старческим артритом колени пару внучат, поведать им об этой эпической битве – и, разумеется, о дедовых подвигах…

Подняв взгляд в поисках новой жертвы, он обнаружил, что непозволительно замечтался и вновь оказался нос к носу с новым врагом. Привлекаемый Даковой Искрой, Вековечный уже тянул к нему лапы, но чья-то сильная рука снова рванула Дака назад, так что Вековечному достался лишь начисто оторванный рукав его куртки. Теперь роскошный наряд никуда не годился, однако об этой утрате Дак ничуть не жалел. С благодарной улыбкой он обернулся к спасителю, полагая, что это вновь Карн, но…

Однако спаситель его оказался вовсе не Карном. И, мало этого, вовсе не спасителем. Плечо Дака сжимала рука еще одного из этих треклятых Вековечных! Охваченный ужасом, Дак сглазил лазотеповую броню. Намагниченный череп врага резко дернулся назад, переламывая шею. Голова жуткой твари безжизненно повисла за спиной, закачалась между лопаток, но хватка Вековечного не ослабла ничуть. Дак чувствовал: тот тянет из него Искру. Ничего не попишешь, настала пора уходить.

«Живей отсюда, пока не поздно!»

Увы, уйти Фейден уже не смог. Бессмертное Солнце заработало вновь, а он, Дак, снова безнадежно застрял здесь, на Равнике.

Пальцы Вековечного глубоко впились в плечо. Дак поднял меч, чтоб отрубить Вековечному руку, но обнаружил, что больше не в силах даже его удержать. Ладонь разжалась, словно сама собой, меч зазвенел о мостовую, но этого звона Дак почти не расслышал.

Тут-то его и скрутила боль. Мучительная, нестерпимая боль. Наверное, он закричал, но к этому времени не слышал уже ничего – даже грохот великой битвы утих, сменившись гробовой тишиной, а все вокруг затянула непроглядная черная тьма. Теперь Дак ничего не слышал, не видел и даже не чуял запахов, однако чувствовать все еще мог. Мог… и сквозь ужасную боль почувствовал, как Вековечный нащупывает то, что делает Дака самим собой, Даком Фейденом, мироходцем – нащупывает и тянет к себе. Казалось, будто из Дака заживо вытягивают кишки. Будто из тела высасывают все соки, всю плоть, не оставляя ему ничего, кроме костей да кожи. Вот только на самом-то деле неупокоенная тварь творила кое-что много, много худшее, тянула в себя самую его суть – его душу, его Искру. И вот, оторвавшись от тела, Искра устремилась прочь. На миг тьма в глазах сменилась яркой пурпурной вспышкой.

– Не надо… – пролепетали губы.

Вспомнился Домри Раде. Вспомнились Ата и Шифа Грент. И Марши.

Вспомнилась Мариэль… Наверное, тут Дак почувствовал скатившуюся по щеке слезу. О ком он плачет? Хотелось бы, чтобы о ней… и это оказалось последней его надеждой. Последним вопросом, которым он задался.

Слеза на щеке была последним его ощущением.

После этого даже боль, смилостивившись, ушла.

Картина пятьдесят пятая. Лилиана Весс

Тем временем Лилиана Весс ломала голову над пустяковой, совсем несложной задачкой: кому пожелать победы? Разумеется, Боласа она ненавидела всей душой, страстно и пламенно, и смерти ему желала по стольким причинам, что даже не сосчитать. Однако стоящие, так сказать, «за добро», безусловно, ее не простят – на это смешно было даже надеяться.

Да, искусством манипуляций она по-прежнему владела в совершенстве, но…

«Но всему есть предел».

И попытка убить ее наглядно свидетельствовала: свои возможности она исчерпала. Если Болас падет, «друзья» просто не дадут ей времени прибегнуть к своим «чарам». Между тем Бессмертное Солнце вновь действует – бремя его связующей магии Лилиана почувствовала в тот самый миг, как оно снова зажглось – и в иные миры ей не уйти.

Нет, чтоб уцелеть после победы Стражи, ей нужно загодя – загодя! – предпринять во искупление вины нечто эффектное. Зрелищное. Такое, после чего Стражи на самом деле дважды подумают, стоит ли лишать ее жизни.

«В этом-то и проблема, не так ли?»

Предпринять во вред Боласу что-либо существенное она не могла. Подобное предательство приведет к гибели, а гибель в корне противоречила ее намерениям.

«Так кому же желать победы?»

Проводив взглядом пурпурные росчерки еще нескольких плодов жатвы, снятой с погубленных мироходцев, нескольких Искр, канувших в Камень Души меж драконьих рогов, Лилиана заметила в небе кое-что новое. К Цитадели двигался «Паргелион II».