Равноправные. История искусства, женской дружбы и эмансипации в 1960-х

В ноябре 1960-го, примерно через год после того, как Секстон закончила работу над «Двойным портретом», она получила долгожданную бандероль. В литературной антологии New World Writing

под редакцией Стюарта Ричардсона и Корлиса М. Смита напечатали первое художественное произведение Энн: историю матери и дочери, еще одну попытку сразиться с тенью Мэри Грей. Рассказ «Танцуя джигу» написан от лица гостьи на провинциальной вечеринке. Женщина борется с собственными неистовыми импульсами: ей хочется вскочить и танцевать, хочется ускорить время, а не ждать, пока разразится конфликт и все погрузится в хаос. Подобно лежащей на кушетке психоаналитика пациентке, рассказчица вспоминает сцену, произошедшую в детстве за обеденным столом, сцену, которая, как она подозревает, спровоцировала ее нынешнее состояние. В воспоминании еще не достигшая подросткового возраста героиня взаимодействует с пьяным отцом, неприязненными сестрами и требовательной теткой — в образах легко читаются аватары членов семьи Секстон. Но центральное место в повествовании занимает фигура матери. Мать удерживает внимание дочери, направляя на нее непрерывный поток критики. Подкованная в искусстве самоанализа рассказчица видит связь своей детской тревоги и нынешнего беспокойства; женщина понимает, что ожидает катастрофы, и поэтому сама ее провоцирует. «Танцуя джигу» — один из любимых рассказов Секстон, выражающих ее уязвимость перед матерью, воплотивший психоаналитическую сессию в прозе.

Энн была очень довольна свеженаписанным текстом, — она полагала, что ей удалось выразить тонкий психологический инсайт — но сейчас, увидев рассказ среди работ более опытных писателей, Секстон была обескуражена. Другие авторы действовали более продуманно, были критичнее к себе. «В прозе нет границ» 115, — заметила Энн однажды, намекая, что поэтическая форма сдерживает переполняющие ее чувства. В прозе, как и в жизни, Секстон была ничем не ограничена и потому менее изящна, чем хотелось бы ей самой.

В антологию было включено произведение, в котором Секстон увидела идеальный портрет матери со сложным характером, — рассказ «Загадай мне загадку» Тилли Олсен, написанный от лица старой женщины, доживающей свои последние месяцы. Ева замужем вот уже сорок семь лет, она стремится найти уединение даже в браке. Ее муж Дэвид хочет переехать в пансионат для пожилых, но Ева отказывается: она наслаждается доступным только старикам уединением. «Умиротворение снизошло от того, что опустевший дом мне уже не враг — ведь больше не нужно наводить порядок, — размышляет она. — Не то что прежде, когда семья и вся жизнь в доме источали враждебность: они оставляли грязные следы и пятна, мусорили, пачкали, вовлекая ее в нескончаемую битву за чистоту, в которой она терпела неизменное поражение» 116. И Ева клянется, что никогда больше не «согласится плясать под чью-то дудку». Когда Еве диагностируют четвертую стадию рака, они с мужем едут в путешествие, чтобы повидаться со всеми своими детьми и внуками. Дэвид все-таки продает их дом, и они поселяются в Лос-Анджелесе. Муж Евы и ее внучка Джинни заботятся об умирающей, которая поет песни своего русского детства и делится воспоминаниями. Как понимает читатель, в конце истории дух Евы покидает этот мир, и Джинни умоляет охваченного горем Дэвида вернуться на смертное ложе жены и «помочь ее бедному телу умереть» 117. Эта новелла — виртуозное соединение разговорной речи («Затем, что привыкшая» 118, — говорит Ева, объясняя, почему не хочет уходить из дома) — и модернистского стиля. Олсен создала трогательный портрет пожилой пары, переплетая аллюзии, внутренние монологи и живые диалоги. В основу рассказа легли образы родителей автора, и в особенности ее матери Иды, которая умерла от рака в 1956-м.

Рассказ «Загадай мне загадку» задел Энн за живое. Как писательницу Секстон восхитило присущее Олсен мастерство образа: слабость делает Еву «невесомой, словно птица, — трепещущее тело, тонкие когтистые пальцы и крючковатый нос» 119. А как женщину и дочь Энн тронула изысканность передачи той многообразной, непростой любви, которую члены семьи испытывают к женщинам со сложным характером. Восхищаясь Олсен и немного завидуя ее мастерству, позже Секстон написала Нолану Миллеру: «Я прочитала рассказ Тилли Олсен и заплакала, и мне было стыдно за то, что мой рассказ напечатали… Она гениальна» 120. Секстон решила, что больше не будет писать прозу, пока не найдет другого писателя, который научит ее этому.