Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

— Mais oui[134], вы старались изо всех сил, не так ли? Вы были нетерпеливы, вам казалось, что я топчусь на месте. К тому же вы опасались, что она может все-таки оказаться виновной, и потому осмелились лгать мне, Эркюлю Пуаро! Но, mon cher, вы не слишком преуспели в этом. Мой вам совет: продолжайте лечить корь и коклюш, а расследование преступлений предоставьте другим.

Питер Лорд вспыхнул.

— Вы знали… все это время? — пробормотал он.

— Вы приводите меня за руку к просвету в кустах и помогаете найти спичечный коробок, который сами же только что туда подбросили! C'est l'enfantillage![135]

Питер Лорд растерянно заморгал.

— Не напоминайте мне об этом! — простонал он.

— Вы вступаете в разговор с садовником, — продолжал Пуаро, — и буквально заставляете его сказать, что он видел на дороге вашу машину. И тут же пугаетесь и начинаете уверять, что машина была не ваша. И смотрите на меня выразительным взглядом, пытаясь мне внушить, что в Хантербери в то утро приезжал какой-то неизвестный.

— Я, конечно, жуткий болван!

— Кстати, а что вы делали в Хантербери в то утро?

Питер Лорд опять покраснел.

— Чистейший идиотизм… Я… я услышал, что она приехала, и пошел к дому в надежде ее увидеть. Я не собирался с ней говорить. Я… просто хотел… ну… увидеть ее. С тропинки, обсаженной кустами, я видел, как она в буфетной резала хлеб и мазала его маслом…

— Ну просто Шарлотта и Вертер[136]. Продолжайте, мой друг.

— Мне больше не о чем говорить. Я просто спрятался в кустах и наблюдал за ней, пока она не ушла.

— Вы полюбили Элинор Карлайл с первого взгляда? — мягко спросил Пуаро.

— Думаю, да.

Воцарилось долгое молчание. Наконец Питер Лорд проговорил:

— Полагаю, у них с Родериком Уэлманом впереди долгая и счастливая жизнь.

— Дорогой мой друг, ничего такого вы не полагаете! — возразил Пуаро.

— Почему нет? Она простит ему историю с Мэри Джерард. В конце концов, это было всего лишь наваждение.

— Нет, тут все не так просто… Иногда между прошлым и будущим разверзается глубокая пропасть. Когда человек, лишь чудом не угодивший в долину смерти, выбирается потом на солнечный свет, для него начинается новая жизнь, mon cher… И прошлое для него уже ничего не стоит… — И, немного помолчав, он повторил: — Новая жизнь… Она начинается теперь для Элинор Карлайл… И именно вы подарили ей эту жизнь.

— Нет.

— Да. Именно ваша решительность, ваша самонадеянная настойчивость побудили меня сделать то, о чем вы просили. Признайтесь, ведь именно вас она благодарила, разве не так?

— Да, она очень благодарна… сейчас. Она просила почаще ее навещать.

— Естественно… вы ей нужны…

— Но не так, как нужен он! — в отчаянии воскликнул Питер Лорд.

Эркюль Пуаро покачал головой.

— Она никогда не нуждалась в Родерике Уэлмане. Она любила его, да, безответно… отчаянно.

Лицо Питера Лорда помрачнело.

— Меня она никогда не будет так любить, — вдруг охрипшим голосом проговорил он.

— Возможно, — согласился Пуаро. — Но она нуждается в вас, друг мой, потому что только с вами она сможет обрести новую жизнь.

Питер Лорд промолчал.

И тогда Эркюль Пуаро мягко добавил:

— Почему бы вам не принимать факты такими, какие они есть? Она любила Родерика Уэлмана. Ну и что? Зато с вами она сможет быть счастливой…

ЗЛО ПОД СОЛНЦЕМ

Evil Under the Sun 1941 © Перевод под редакцией М. МАКАРОВОЙ

Джону — в память о нашем последнем сезоне в Сирии

Глава 1

1

Капитан Роджер Энгмеринг прослыл необыкновенным чудаком, когда в 1782 году построил себе дом на островке, расположенном против поселка Лезекум-Бей. Человеку из столь респектабельной семьи скорее пристало бы обзавестись приличным поместьем среди лугов и обширных пастбищ, испещренных журчащими ручьями.

Но капитан Роджер Энгмеринг был беспредельно влюблен в море. Потому построил себе весьма солидный дом на скалистом мысу, овеваемом ветрами и облюбованном лишь чайками, где каждый высокий прилив отрезал его обиталище от большой суши.

Море было его первой и единственной любовью, ибо он так и не женился, а после его кончины дом вместе с островом перешел во владение его дальнего родственника. Наследник и его потомки не очень-то пеклись о полученном имуществе, и количество акров[137] земли, им принадлежащих, из поколения в поколение постепенно уменьшалось.

В 1822 году, когда обычай отдыхать на морских курортах стал общепринятым, а побережье Девона[138] и Корнуэлла[139]в отличие от прошлых лет перестали считать слишком жарким в летние дни, Артур Энгмеринг понял, что хотя выгодно продать просторный дом, построенный в поздне-георгианском стиле[140], невозможно, зато вполне можно выручить приличную сумму за участок, купленный в свое время влюбленным в море капитаном Роджером.