Разбой

– Погоди! О смертном известно постыдное, так он и правды сказать не может? Риторы учат, что это логическая уловка! – Так. Только будь Стейнглад хоть гутанский отшельник, всё равно отводит глаза, что твой тролль. – Но часть-то у него правильно! Действительно ведь всё наше развитие за последние несколько веков – заслуга не каких-нибудь бондов, что в земле копаются, или рыбаков, что как до Фимбулвинтера треску из моря таскают, как и таскали… А изобретателей, схоластов, промышленников, и их не так много! Ты-то, как потомственный аристократ, должен понимать? – Как аристократ, я как раз потомственный тот самый, кто копался в земле. Ну, и изредка в донях или на бодричанах грабил таких же копателей. Стой, так далеко в прошлое и лезть-то не надо – дедушка Собко был агрономом, сам ходил за безоткатным плугом и за жнеёй-молотилкой. А все изобретатели, схоласты, и так далее – мы потому и можем себе позволить эргастерии с мистерионами, что один бонд кормит десятерых схоластов!

– Да, но он только потому и может десятерых прокормить, что схоласты придумали удобрения, вывели ячмень сам-десять, придумали перед посевом… что они там делают перед посевом… В отличие от Самборова дедушки, Осеберт не был знатоком агрономии. – Обогревают и протравливают против твёрдой головни и корневой гнили, – помог Самбор. – Вот! Схоласт нужен бонду, бонд нужен схоласту! А все Стейнгладовы речи – «никто никому не в помощь, я своё и так возьму» – ложь! Если всяк повадится своё брать, всё снова будет, как в тёмные века! Мало ещё кроют твоего Стейнглада! – Гвоздят его, – не признавая, что убеждён, сказал историк. – Но не всё ж справедливо. Даже та надпись… Ладно, тролль, ладно, лжец… Но девственник-то почему? Самбор слегка повеселел: – Ну, он же говорит, ему никто не в помощь, сам себя берёт за своё, и… Осеберт невольно улыбнулся, но всё равно не сдавался: – Но признай хоть, что про самопожертвование он правильно говорит! Община заставляет достойных жертвовать собой ради недостойных! «Из самораскрытия и самопожертвования, нельзя выбирать самопожертвование»! Вагон снова тряхнуло, свист ветра приутих. Впереди показалась ещё одна скала. На южном склоне снег успел полностью стаять, обнажив траву, мох, и кусты. Самбор фыркнул: – Да нет такого выбора! Это как раз тоже логическая уловка. Читал, как на тинге Поволян опозорил Рагаллайга? «Топорищем промеж ног, или волчьи зубы в зад»? Про это-то дённик писал? На этот раз, Осеберт не смог сдержать смех. Просмеявшись, он решил перейти в полемическое наступление: – Но про Яросветову-то десятину и городской сбор он правильно говорит! Будь я промышленник, а не схоласт, был бы при мне врач на довольствии, и мой собственный аэронаос или даже турболёт. И, допустим, мне Серый Старец люб больше Яросвета. Почему ж я должен городской управе серебро отдавать за дороги, по которым не езжу, и Яросветову капищу – за лечебницу, где ноги моей не будет? – Воистину, на тебе ли одном весь круг земной клином сошёлся? – съязвил в ответ Самбор. – Если ты такой-растакой промышленник, твои грузы возят по городским дорогам да рельсам, а Яросветов чертог радеет о твоих приказчиках и рабочих, кто заболел или впал в немощь! Да за один износ дорог от товарных поездов, с промышленника надо сбор брать вдвое! – Но так тоже несправедливо! – возмутился историк. – Промышленник в город торговлю привлекает, цехам работу даёт! Он городу нужен не меньше, чем город ему! – А что я и говорил! – торжествующе воскликнул венед. – Схоласт нужен бонду, бонд схоласту, город промышленнику, промышленник городу! И нечего ныть, что мол, задавила Яросветова десятина! Какой ты промышленник и воротила, если тебе на мошну жалкий обол знахарям давит? Что ещё? В корчме соседа чашей мёда не угостишь, чтоб не издержаться? Да какой это промышленник! Промышленник должен грести золото лопатой, и чтоб летело во все стороны! Вон Битек из Альдейгьи, или ещё лучше Левота из Чугуана, так это промышленники! Что с одним, что с другим из-за стола никто ещё не вставал трезвым! Самбора окончательно понесло: – Вообще, заладили все: «Стейнглад, Стейнглад»… Что это такое? Тоже мне, поставил передатчик на самой Адальбертовой горе, на геотермальной энергии, и всё для того, чтоб на весь круг земной ныть: «Никто меня не любит, никто не понимает, пойду я на помойку, наемся червяков»? Зрелый муж вроде? Что ему, полторы дюжины лет? Да я на мех семилетнего каллирского вина готов биться об заклад, что он, даром что Клапину жену похитил, и впрямь де…