Разбой

Вытаскивая меч из-за спины, воевода запоздало заметил, что последнее наблюдение относилось и к нему самому – стыдоухий девятиреченский труполюб держал в обеих руках по самопалу. Не сбавляя шага, Вратислав крутанул перед собой лезвием, быстро меняя хват левой руки с прямого на обратный, и вновь на прямой. Никакой практической цели это не преследовало, но при мало-мальской удаче… Сверкнули руны «Се грань», завизжали пули, отскакивая в разных направлениях. Если не все, то большая их часть просто отразилась от титанокерамики, но у некоторых чолдонцев, спешивших за труполюбивым предводителем, создалось впечатление, что воевода принял обе очереди на меч. Часть толпы поубавила прыти. Воевода нажал кнопку, смещая центр тяжести «Грани» ближе к хвату. Внутри, управляемая электромагнитным полем жидкость перелилась с места на место. Лезвие, извлечённое из ножен чолдонцем, на добрых четыре пяди уступало по длине. Во времена Годника и Боривоя, короткое и относительно лёгкое оружие давало бы врагу преимущество в поворотливости, но… Вратислав отразил быструю последовательность уколов и ступил в сторону, уходя от рубящего удара. Его противник потерял ритм – ровно настолько, чтобы дать воеводе ответную возможность ударить сбоку и сверху вниз, одновременно отпуская кнопку, отчего вся масса жидкости устремилась к концу обоюдоострого клинка, по периметру утыканного зубчиками из синтетического адаманта. Левый наплечник чолдонца разлетелся пополам, кровь принялась бить в несколько струй из глубоко разрубленного плеча. Далее следовало нанести удар милосердия, но левая рука Вратислава остановилась. То, что украшало тулью шлема вожака дикарей, свидетельствовало не о зверстве, и даже не о безумии – безумием была бы уже сама идея, что кому-то может прийти в голову у кого-то такое сначала выдрать, а потом повесить на шлем. Титановым носком сапога, воевода пнул врага между ног, сделал ещё шаг вперёд, и коротко послал вверх правый кулак, дробя незащищённый полузабралом подбородок и отправляя дикаря в короткий полёт вниз. С мечей и копий своих же товарищей, непотребный вожак свалился под копыта скакавших за поездом яков. – Слейся в хрюхрю, качкалдак, – сказал Вратислав. Он и плюнул бы вслед, если б не забрало. Притянув часть магнитной жидкости обратно в рукоять, чтоб сделать «Грань» более вёрткой, воевода вновь зашагал вперёд по крыше, Деян и Бедомир – чуть позади, справа и слева, Воемил за ними. Стало видно, каким именно образом чолдонцы забрались на бронепоезд: через низкое ограждение посадочной площадки на крыше третьего вагона были переброшены верёвки. Толпа дикарей, кстати, основательно поредела – услышав стук сапог сверху, ватажники во втором вагоне выдвинули и очень споро повернули стрелу погрузочного крана, сбросив с поезда примерно дюжину. Расклад остававшихся сил был одновременно неравен и равен – восемь девятиреченцев против четверых поморян, но биться лицом к лицу на относительно плоской части крыши могли в лучшем случае трое. Трое, впрочем, могли и не понадобиться. Вратислав перехватил было рукоять, чтобы как следует раскрутить меч, сам себе ухмыльнулся, и сказал в микрофон шлема: – Воемил, заряди Атаульфов особый! – Уже, – отозвался кузнец. – Бей, – одновременно с приказом, воевода упал ничком. Шарахнул слонобой. Боеголовка «Атаульфова особого» состояла из пары полусфер с собственными двигателями, между которыми помещалась бухта троса, свитого из адамантовых нанотрубок. Атаульф первоначально использовал нанотрубки в матрице из синтетической смолы для лопастей своего циклогира, но необычная форма материи оказалась пригодна и для других целей. Чолдонцы закричали, воевода поднял голову. Одного перерезало тросом почти пополам, ещё паре отхватило руки, остальных запутало. Веса одного мертвеца и без малого пары раненых, потерявших равновесие, хватило, чтоб все восемь скатились с крыши. Почему-то думая, что с мечом всё равно вышло бы как-то правильнее, Вратислав поднялся, перепрыгнул с первого вагона на второй, стараясь не наступить в кровь, и пинком сапога отшвырнул с продолговатой крышки люка одиноко валявшуюся кисть с предплечьем.