Разбой

– Кто у тебя родня-то там? – удивился Ингви. – Тесть с тёщей, – Самбор шёл с коробкой в руках за Фроагом, сосредоточенно вглядывавшимся в россыпь предметов с Драйгена. – Борвин и Бальдра. – Борвин Обстоятельный – твой тесть? – штурман в учении почему-то удивился ещё сильнее. – Ну, это-то не вестотшка? То, что поднял с земли дикий альбинг, было изначально тщательно завёрнуто в мех зверя, в круге земном не встречавшегося, и блестело сложным переплетением синего и жёлтого металла, из глубины которого стеклянно отблёскивало красным и зелёным. Определить возраст, происхождение, или назначение таинственной редкости по её виду не представлялось возможным. – За оветшек, за испуг? Всё ещё приходя в себя и пытаясь по достоинству оценить титанизм свалянной им лажи, Мировид тем не менее заключил, что акулья улыбка вождя сделалась довольно неприятной, и что стоило бы порасспросить, что именно сталось с теми «гостями» дикого клана две дюжины с лишним лет назад. – Пойдёт, – совершенно неожиданно согласился Самбор. Похоже, схоласт намерился взять и переплюнуть Мировида в количестве бестолковых решений, принятых за единицу времени (беря в счёт «зароки»). Ингви раскрыл уже рот возразить, но Венешка дёрнула его за рукав кольчуги. – Хотя мне, как Ранкену, встретившему давно потерянных Йен-Аброахов, честь велит сделать что-то большее, – в нарочитом раздумьи, Самбор попытался намотать ус на палец. – Не жалкую пошлину из части груза, а дар дружбы, достойный двух великих кланов и их общего прошлого! Охен Тотшен, из варильни на Обен Хлуаде, у Эрскинова моста! – Та мо бата фолваймейн лома-лан на ньясканн тарр ан Абайн Ххлуайд! – почти в один голос отозвались все дикие альбинги. – Гав, гав! – подтвердил пёсик. – Священные воды Обен Х-хлуада? – вождь уронил «пошлину» на кочку, поросшую трёхгранной травой, и всплеснул руками. – Такие священные, что их-х можно пить только р-разбавленными мёр-ртвой водой девятнадцшать к тр-ридцати одному? Самбор лис мак Эр-рскин! Мой клан в долгу пер-ред тобой! – Они самые, – подтвердил венед. – Последний, заветный бочонок. Мировид, сгоняешь за уисгебой, пока мы тут собираем это барахло? Освободив одну руку от коробки, он подобрал с кочки загадочный предмет. «Кочка» попыталась схватить схоласта за руку, клацнув роговым клювом, приподнялась на четырёх коротких ногах, и закосолапила к озеру. – Лети, шаман! – подтвердил Фроаг. – Для волшебства полёта, вер-рно, важна тшистота душевных-х помыслов? – спросила Мораг. – И вер-рность обетам? – Наш лётчик, он такой, мы им горды. Всем будем хвалиться его обетом, – не упустил случая ввернуть Ингви. – Он не то что я. Хотя и мне, простому смертному, дан, например, дар восхищения красотой. Как называются цветы в твоих волосах, о дева? Чтобы не смотреть и не слушать дальше, Мировид подошёл к грузовому люку, опустил крышку, закрыл на обе защёлки, переступил вперёд, и полез в синхроптер. Как назло, ему пришла мысль, что с Самбора могло статься и сознательно помянуть свой «зарок» именно так, как он это сделал, для подначки, сработавшей к вящему злорадству венеда, теперь искусно им скрываемому. Шесть лун… В обычной жизни, если уж по всей откровенности, Мировида и раз в шесть дюжин лун никто б не пригласил на оргию, но теперь, по закону подлости, наверняка предложения посыплются одно за другим. А клятву-то надо держать, неважно, что дана по недоразумению… – В Альбе-то остались ещё тшор-рные Йен-Абр-роах-хи, как мы? – спросил схоласта Фроаг, когда лётчик уже опустился на своё сиденье. – Таких, как вы, не встречал, – ответил венед.

Глава дюжина. Тропа через Кейтов перевал