Разборки в Токио

– Я им сказал, что ты сказал мне, будто тебя зовут Пи-Ви Мелвилл. Представляешь богатого американского китовода и приехал в Токио по делам.

– Китовода?

– Эти парни читают только книжки про девочек с дзо-но тити, – ухмыльнулся Бхуто. – Так что они не в курсе.

Выражение «слоновьи сиськи» я слыхал только от школьников. Сегодня Хиро Бхуто был полон сюрпризов.

– С чего ты вдруг на них набросился? Они же просто выпендриться хотели, а потом убежали бы за девчонкой.

– Ты не понимаешь. Она была гейша.

– Гейша! Много ты видел гейш, которые спят под сводом небесным? – хихикнул Бхуто.

– Ну, тут ты не прав.

Он лишь пожал плечами:

– По мне, так она просто бомжиха.

– Она и хотела, чтобы ты так подумал.

Бхуто ничего не сказал. Он знал, что спорить со мной о гейшах бесполезно. Вместо этого он прошел за стойку бара и взял визитную карточку. Вручил ее мне:

– Кем бы она ни была, она оставила тебе вот это. Я это нашел в женском туалете, когда убирался.

Полагаю, она могла бросить визитку так, что я не заметил, когда выпрыгивала из окна. Если в комнате присутствовала гейша, мой репортерский глаз на детали начинал сбоить. Я даже не мог вспомнить, какого цвета был туалет в «Пурпурном неводе». Пурпурного, наверное.

– Сегодня в баре из женщин была только она. Не знаю, с чего я вдруг озаботился уборкой в женском туалете. Я уже двадцать шесть дней не менял там рулон туалетной бумаги. К нам и женщины-то заходят не часто, а те, что заходят…

Я поднял руку, чтобы он помолчал, пока я изучаю послание от гейши. Карточка обескураживающе безобидная. Черным цветом на белом фоне отпечатан логотип компании «Ётаё Моторс». Ни номера телефона, ни факса, ни вебсайта, ни адреса электронной почты, ни имени. Она могла принадлежать любому, но это какая-то ахинея. Зачем носить с собой визитную карточку, на которой указан только логотип корпорации?

И тут меня осенило.

– Хиро, принеси мне стакан воды, – сказал я, зажигая спичку, чтобы лучше видеть в полумраке бара.

Хиро принес стакан воды и поставил его на стойку.

– Смотри и учись, Бхуто. – сказал я. – Смотри и учись.

Я опустил карточку в воду. Подождал. Бхуто смотрел без особого интереса. Я вынул визитку из воды и поднес спичку. Визитка была мокрая.

Бхуто ничего не сказал. Все вопросы были написаны у него на лице.

– Я бы сказал, что результат отрицательный, – сообщил я.

– Ты думал, там будет скрытая надпись? – хохотнул Бхуто.

– Нет. Я только хотел убедиться, что чернила настоящие. Что визитка не подлог.

– Ну и?

– Визитка не подлог.

Так я гейшу никогда не найду. По крайней мере, еще не поздно уехать домой. Можно забыть о гейше и разобраться в том, что случилось с Сато. Послать кого-нибудь другого, Сара знает кого, чтобы писал о турнире, пока я пишу биографию одного из величайших режиссеров Японии.

Пока я смотрел на размякший кусок бумаги, до меня вдруг дошло, что, возможно, это мой последний шанс вернуться домой, убраться отсюда. Что-то мне подсказывало: если я сейчас не остановлюсь, этой дорогой придется идти до конца. А я не имел представления, что это за дорога, и еще меньше – где у нее конец.

Я дал себе семь вдохов и выдохов, чтобы решить, как поступить дальше, и если у меня не возникнет план, я следующим авиарейсом вернусь в Кливленд, Огайо. За свой стол в редакции «Молодежи Азии» и к куче писем от поклонников, ожидающей моего возвращения.

На восьмом выдохе меня осенило.

Я показал Бхуто мокрую визитку. Мои брови изображали похотливую пантомиму. Он ничего не понял; тогда я высунул язык и эротично им покрутил.

– Бред собачий, – сказал он.

– Поехали, сам увидишь, – ответил я. И опять покрутил языком, чтобы он решился побыстрее.

В сгущающихся сумерках в дальнем районе Токио я показывал Синто Хирохито дорогу в лабиринте извилистых улочек, отчаянно пытаясь вспомнить, где последний раз видел уличный рекламный щит. Мы медленно ползли к Гиндзе. Бхуто каждые пятнадцать минут бормотал «бред собачий», а Синто вообще ничего не говорил, только нервно пощипывал усики. Я не помнил, правильно ли мы едем, и несколько раз заставлял Синто возвращаться. Бхуто все чаще поминал собачий бред, а я уже терял надежду. Может, этого места вообще не существует.

И тут я увидел Шона Пенна.

Он висел в пятидесяти футах над землей, кося вниз нетерпеливым похмельным взглядом опухших глаз. Волосы его выглядели так, будто он спал под барной стойкой в луже затхлого пива и только что выполз. Из уголка рта свисал истлевший окурок сигареты. За ухом в ожидании своей очереди торчала следующая.

А рядом с ним стояла огромная, ярко раскрашенная коробка хлопьев «Съешь меня!». Шон Пени смотрел на нее сердито, как на папарацци. Он бы сейчас со всей силы дал коробке пинка по заднице.

«СЪЕШЬ МЕНЯ! – гласила надпись. – ЗАВТРАК ЗВЕЗД».