Разговор за рюмкой чая. Любить непросто. Просто – не любить

Начал с того, что проследил маршрут любовников, когда они шли с работы, трогательно держась за руки, до подъезда.

Старушки, мирно беседующие на скамеечке, выложили мне всю подноготную “приятного во всех отношениях мужчины и восхитительной женщины”. Имя, фамилию, квартиру и этаж, где регулярно случаются романтические рандеву.

Конечно, я ревновал, но, желание восстановить статус-кво было значительно сильнее переживаний собственника.

Дальше было дело техники.

Я позвонил Софье, сказал, что жить так больше не могу, что нужно срочно обсудить условия развода и назначил ей встречу в кафе. Сам тем временем купил две бутылки марочного коньяка и ворох закуски.

Понятно, что вопрос стоимости в данных обстоятельствах меня не волновал.

Игорь Фёдорович, довольно молодой в сравнении с женой, вполне симпатичный и ухоженный мужчина, открыл дверь и остолбенел.

Явно узнал меня, что совсем не было странно.

Женщины, в отличие от мужчин, не любят скрывать суть отношений. Их маниакально тянет на откровенность.

– Пустите?

– Чего вы хотите?

– Всего лишь поговорить, ничего больше. Позвольте угостить вас рюмкой чая с хорошей закуской. Обещаю – никаких эксцессов. Мирная беседа и только.

Глаза Игоря блестели и суетливо бегали, как тараканы, попавшие в стеклянную ловушку.

Было видно, что он совсем не чувствует себя хозяином положения.

Я передал пакеты со снедью окаменевшему хозяину и принялся раздеваться, словно получил разрешение проходить.

О мои ноги тёрлась мурлыкающая кошечка, которую я бесцеремонно взял на руки.

– Милое создание. Кстати, у Софочки аллергия на шерсть животных. У вас здесь довольно мило. Один живёте?

– С мамой. Она в длительном отъезде.

– Замечательно, прелестно. Именно то, что сейчас нужно моей жене.

– Мы решили пожениться. Простите. Я не хотел, так вышло.

– Есть повод, Софочка беременна?

– Что вы, что вы. Она слишком чувствительна, так сильно страдает от необходимости причинять вам боль. Не представляете, как мучительно смотреть, как переживает несчастная девочка.

– А мама?

– Софочка ей понравилась.

– Вот как… отрадно. А вы?

– Что я? Я её люблю.

– Давно?

– Месяца два. Целую вечность. Это, знаете, – мужчина начал успокаиваться, не встретив агрессии, – целая эпоха. Она такая замечательная, такая романтичная, такая…

– Да-да, мне ли не знать. Пришёл, вот, проверить, в какие руки отдаю свою любовь. Мы ведь в ответе за тех, кого приручили. С кошечкой придётся расстаться. Но, вы не расстраивайтесь. Если что, заберу к себе. Мы ведь теперь будем дружить домами, не так ли?

– Что вы, что вы, мамочка этого не переживёт. У меня есть замечательный врач, можно сказать, волшебник. Назначит лечение, выпишет лекарство. Думаю, это не проблема.

– Стопочки, пожалуйста. Тарелочки, разделочную доску, нож. Какой-то вы не хозяйственный.

– Бытом в нашей семье женщины занимаются. Я, так сказать, больше по мужской части.

– Ну и как, потенция не пострадала от длительной холостяцкой жизни? Вы уже того, компрессию проверили?

– Неловко, право, говорить об интимных сферах. Постель – не главное в жизни.

– За Софочку, – поднял я стопку, – за вашу любовь. Кстати, она вам сказала, что готовить не любит?

– Мелочи жизни. Мама на кухню никого не допускает. Она вообще, терпеть не может, когда мешают. Но вы не беспокойтесь, у меня своя комната. Показать?

– Если не трудно.

Пол из конца в конец был застелен коврами с глубоким ворсом. Обстановка кричала о том, что здесь живёт женщина-аккуратистка, а не взрослый мужчина: вышитые скатерти и салфетки, подушечки разных размеров, рюшечки и оборочки на всём, тщательно откалиброванные по размеру и цвету вещи, стулья в чехлах.

– Ковры необходимо убрать. Прибираться тоже будет мама?

– Кто же ещё. Это же её квартира.

– Забавно.  А стирать… извините, глупый вопрос. Конечно, мама. Прошу в кухню, продолжим знакомство. Думаю, Софье здесь понравится.

– Уже понравилось.

– А… стесняюсь спросить, чем вы занимаетесь, когда приходите сюда? Мама не мешает заниматься сексом?

– Она стучится. Я же филателист. У меня столько марок. И книги. У мамы целая библиотека.

– Софья театр любит, походы на природу с ночёвками, песни у костра, рыбалку. Как у вас с этим?

– Ну, театр, наверно, можно… иногда. А рыбалка, костры… это же плебейские развлечения.

Чем больше Игорь Фёдорович пьянел, чего было ему совсем не свойственно, тем глубже открывался, а потом и вовсе признался, что не хочет жениться, только боится сказать об этом влюблённой женщине.

– Софочка меня любит, доверяет. Не могу же я поступить, как мерзавец и проходимец, как плут и обманщик, как банальный злодей.

– Хочешь, я ей сам скажу? Соберу волю в кулак и выложу правду-матку. Мы же теперь друзья.

– Весьма обяжете. Только не нужно сразу. Она такая чувствительная, такая дивная.

Игорь Фёдорович уронил голову на стол и заплакал, как мальчишка.

– Я её не достоин.

Я смотрел на него и злорадно представлял, как отреагирует мама на моральное падение сына до уровня банального собутыльника.

Для того, чтобы не быть пустословом, когда предстоит трудный разговор с Софьей, я записал аудио файл интервью целиком на смартфон, а продолжение снял на видео.