Разговоры с живым мертвецом

Внезапный приступ головной боли прервал врача. Держась за голову и скрипя зубами, Док начал нетерпеливо отмахиваться от Максима. Растерявшийся интерн замер, но скоро понял, чего от него хотят, и оставил куратора в одиночестве. Уже в коридоре студент краем глаза заметил, что Емельянов прижимает к уху телефон и кричит мимо микрофона.

Следующие час-полтора прошли спокойно. Максим сидел в кабинете гастроэнтеролога

(«Спасибо, что не проктолога!»),

смотрел, как проходит приём и осмотр, слушал и записывал жалобы пациентов, тихонечко высказывал свою версию диагноза врачу. Иногда на него накатывало чувство отвращения ко всему и разочарования в будущей профессии, но, по большому счёту, все эти несварения, язвы и отравления воспринимались как обычные вводные к задаче. Что-то вроде школьных «у Вовы было пятьдесят яблок, он съел тридцать шесть…», над абсурдностью которых никто и не задумывается, пока не повзрослеет.

Когда Максим пришёл в палату Симеона, тот уже не лежал, а сидел. Однако выглядел пациент отнюдь не лучше, чем когда его перетаскивали с каталки на койку, а то и хуже. Из-под кожи, ставшей из просто бледной – пепельно-серой; просвечивались вены – такие же чёрные, как и глаза больного.

«Жуть! Тебе бы анализы сдать, братюнь!»

То тут, то там в помещении валялись упаковки из-под чипсов и пластиковые кейсы, в углу у окна стояла пустая бутылка из-под минералки, на койке у двери явно кто-то лежал.

– Похоже, что моё время пришло. Так ведь, Максим?

– Да, – поборов нерешительность, сухо ответил интерн, после чего положил стопку одежды на койку и поставил кеды на пол. – Одевайся.

Симеон не торопился. Хоть он и не проявлял никаких признаков агрессии, но выражение лица вызывало у Максима беспокойство. Мрачная улыбка, переходящая в оскал.

«Что-то не хочется поворачиваться к нему спиной – того и гляди нож воткнёт. Или ещё чего похуже…»

– Ты меня боишься? – спросил Симеон, закончив одеваться.

Максим нервно сглотнул.

– Вот и напрасно. Разве я тебе что-то сделал?

– Да даже не знаю… Стоило тебе появиться, как все словно с ума посходили.

– «Все» – это кто? – Симеон приблизился к студенту.

– Все, кто слушал твои идиотские бредни.

– И ты тоже? – И рассмеялся. Максиму этот смех показался не предвещающим ничего хорошего.

– Нет, но было о чём подумать. Полночи не спал.… Всё! Выходи! – Максим указал на дверь.

– Как жаль… – с сожалением заметил парень. – А у меня тут ещё одна история заготовлена. Специально для тебя.

– Давай топай, – со злостью ответил студент. Симеон недобро прищурился.

Вдруг подул ветер. Мусор на кроватях зашелестел и даже взлетел. Не успел студент опомниться, как дверь захлопнулась от страшного сквозняка. Максим надавил на ручку и навалился плечом на ДСП, но свистящий ветер проявлял неожиданное упорство.

«Я в ловушке!»

– Это не займёт много времени, – прошипел нелеченый пациент и рывком развернул к себе слушателя. – Даже если ты не хочешь, я всё равно расскажу то, что тебе нужно услышать. Мне даже не нужно произносить это вслух…

Студент попытался вырваться из серых, даже синих рук Симеона, но тот вцепился в него намертво. Максим попытался отвернуться от жуткого лица, но шея будто затекла.

– Ты и сам увидишь.

Голос рассказчика превратился в эхо. Мир перед глазами Максима перетекал в два ежесекундно разраставшихся чёрных пятна. Когда они заполнили собой всё пространство, в недрах этой беспросветной тьмы стали вспыхивать – сначала робко и редко, а затем ярко и часто – кольца и спирали зловещих цветов.

Тошнотворно приторных цветов распада и разложения.

Безмолвие

1

Если смотреть снаружи, то кажется, что внутри пусто и темно. Однако неоновая вывеска «Пурпурной перчатки», отзвуки битов и молчаливый секьюрити у входа прямо указывали, что рабочий вечер уже начался. Тонированные окна – куда более элегантное решение, чем ставни, шторы или, боже упаси, приколоченная к рамам фанера. Есть в этом свой символизм: посетители видят то, чего не увидеть посторонним. Избранные наслаждаются запретным плодом, остальные же проходят мимо и тяжко вздыхают. Желание оказаться внутри становится запретной мечтой, которой предстоит созреть и превратиться в намерение. И вот, месяц назад ты молча проходил мимо, а теперь стоишь перед секьюрити, вздрагивая под его оценивающим взглядом и опасаясь дышать. Но не бойся. Ты здесь, потому что этого требует твоя природа. И ты, внявший ей, уже выше остальных. Добро пожаловать!

Основной свет приглушён, из динамиков льётся дарк-поп с синтвейвом, а прожектора вырисовывают на подиумах соблазнительные изгибы.