Разящий клинок

Дэн очнулся у себя в кабинете. Из стоящей на сейфе магнитолы доносилась песня Боба Марли. No-o women no cry! Реггей.

Черт побери! Враз сообразил Денис. Жена! Лена! Замыкание и…

Генерал-майор… да нет, на этот раз – просто майор, майор СКР – выхватил из кармана мобильник:

– Алло… Лена!.. Ух, слава богу… Да обычный у меня голос… У вас там как? Аппарат уже подключили? А пожар? Как какой пожар, там же… Не было никакого пожара? Да не пил я! А ты, вообще, где? Едешь уже? И детей забрала? Ну, ты у меня и молодец! Я тоже сегодня пораньше буду.

Дэн все равно опоздал – Лена, жена, приехала домой раньше. Зато Денис купил хорошего вина, букет роз и мороженое – детям. Взбежав по лестнице, звякнул в дверь… волнуясь, как никогда…

– Вот и папа пришел… Ой! – открыв дверь, супруга удивленно вскинула брови. – Это… это ты что? У нас сегодня праздник какой-то?

– Папа пришел! Папа! – выбежав из детской, загалдели, бросились на шею девчонки… дочки, девочки-погодки… Настя и Сонечка.

– Папа, а мороженое – нам, да? А нам мама разрешит?

– А куда она денется?

Лена же, супруга, не отрывала глаз от букета и вина:

– Это что… мне?

– А то кому же, любимая?

Вручив букет, Дэн обнял жену и крепко поцеловал в губы…

– Задавишь… – тихо прошептала та. – Ну, уйди, дети же…

Поморщилась… однако в карих глаза заплясали уже золотистые чертики!

– Ой, я переоденусь пойду… Раз ж вино и розы… Платье надену… То, черное…

– Не-не-не! – открывая вино, запротестовал Денис. – Ты мне в таком виде куда больше нравишься… Вот, как есть – в шортах, в маечке… такая домашняя, родная…

Супруги едва дождались, когда дети наконец-то улягутся… Поглаживая жену по бедру, Дэн прислушался:

– Вроде угомонились.

– Ага…

– Тогда и мы…

Встав, молодой человек подхватил жену на руки – та только ойкнула! – и понес в спальню. Осторожно опустив женщину на кровать, прилег рядом… погладил бедра, задрал маечку, целуя пупок и поднимая все выше и выше… Вот уже погладил грудь, накрыл губами сосочек… Сорванная майка полетела на пол… Туда же отправились шорты… и трусики…

Золотисто-каштановые локоны любимой рассыпались по подушке и голым атласным плечикам, большие светло-карие глаза горели просто невероятной страстью…

– Знаешь, милый… я давно не видела тебя таким…

– Тсс…

Омут карих глаз затянул Дэна с головою, два тела сплелись в одно, заскрипела кровать, и томные стоны унеслись высоко-высоко…

* * *

…высоко-высоко в небо, к прятавшейся за деревьями серебристой луне… Невероятно обворожительная женщина с густо-карими глазами и большой упругой грудью стонала и извивалась так, что, казалось, ее пытают отцы-инквизиторы!

– О, Бонди-и-и… О, Бонди-и-и… Папа Легба… отвори ворота…

Пылкая, по-настоящему огненная страсть оказалась вдруг прервана выстрелом! Вернее сказать, выстрелами, порвавшими ночь в клочья.

– Где девчонки? – натянув штаны, быстро спросил Денис.

– Спят в кустах… обессилели… Не бойся, их вряд ли найдут…

– Да уж, если захотят – сыщут… Ладненько! Давай-ка к часовне. Бегом!

В часовне, выстроенной еще в начале семнадцатого века во спасение душ моряков, как и предупредил д’Эрувиль, оказалось оружие: заряженные солдатские ружья, две пары пистолетов…

Давыдов и голая Жозефина улеглись с мушкетами на пороге, у раскрытых дверей, уже начинало светать, и появившиеся из кустов гопники были видны как на ладони. Дэн узнал возницу, Мажерона, прицелился…

– Подпустим поближе… ага… Пли!

Два выстрела прозвучали разом. Два тела упали в траву. Денис и колдунья схватились за пистолеты…

Где-то в кустах вновь послышались выстрелы, звон клинков, крики… А затем у часовни возник д’Эрувиль.

– Эй, не стреляйте! – шевалье замахал шляпой. – С ними все кончено. Ах, какая вышла ловушка! Пальчики облизать.

* * *

Попутный ветер надувал паруса почтового брига, пенил набегающую на берег волну.

– Вон, видишь, река? – обняв Сонечку, указал рукой Давыдов. – Это Эльба. А дальше – домики… церкви… Гамбург. Приплыли уже.

– Быстро.

– Да что тут и плыть-то? Теперь – на почтовых… И скоро – Санкт-Петербург!

– Так, может, карету наймем? – щурясь от утреннего солнышка, девушка улыбнулась и, подумав, добавила: – И, верно, лучше, не в Петербург, а в Гродно… ну и там дальше…

– По старой Смоленской дороге? – в ответ улыбнулся гусар.

– По старой Смоленской…

– Не боишься, что тебя там узнают? Ну, помещики там… слуги…

– Узнают? Меня? – Софья обиженно фыркнула и притопнула каблучком дорогой туфли, сшитой из крокодиловой кожи. – Меня, модную и дорого одетую мадам, спутать с нищей крестьянкой?! Да вы с ума сошли, мон шер.

– Л-а-адно, – протянул Денис. – Смотри, какое небо красивое!

– Да-а… Интересно, на Гаити такое же?

– На Гаити, на Гаити… – Давыдов вдруг громко расхохотался и свистнул, сгоняя присевшего на рею баклана. – Не были мы ни на каком Гаити. Нас и здесь неплохо кормят, ага!