Разящий клинок

– Жаль, – усевшись рядом, Давыдов обнял гадалку за плечи и заглянул в глаза. – Но ты ведь знаешь того, кто может помочь?

– Знаю, – не стала отрицать мадемуазель. – Ее зовут Жозефина. Жозефина де Ланж, бывшая рабыня с Антильских островов.

– Жозефина… – негромко протянул гусар. – И как мне с ней встретиться?

– Не знаю, здесь я бессильна, – предсказательница зябко поежилась и потянулась к кальяну. – Знаю только, что сейчас она где-то здесь, в Париже. Но будет здесь совсем недолго – вряд ли больше недели.

– Неделя… Значит, неделя у меня есть, – задумчиво покусав усы, Давыдов хитровато прищурился и пристально посмотрел на свою собеседницу: – И ты что же, Жоли, совсем-совсем не сможешь мне помочь?

– Я же сказала – нет, – повела плечами дева. – Поспрашивай в порту, у речников. Там много выходцев из Западной Индии. Они должны знать.

* * *

Обратно Денис Васильевич ехал в глубокой задумчивости, не торопясь. На Вандомской площади придержал коня, в числе прочих зевак любуясь, как рабочие-верхолазы сбрасывали с одноименной колонны статую Наполеона.

– Туда ему и дорога! – громко комментировали в толпе.

– Узурпатору – смерть!

Давыдов хмыкнул: толпа – она толпа и есть. От любви до ненависти – один маленький шаг. Еще пару месяцев назад эти же самые люди искренне боготворили своего императора. Нынче они его презирают… а через какое-то время – «сто дней», – когда Бонапарт вновь возьмет власть – снова будут с той же искренностью приветствовать Наполеона.

Проехав дальше, Денис перекусил в небольшом кафе под аркадами на улице Риволи, примыкавшей к саду Тюильри с великолепным дворцом и аркой. Луковый суп, шампанское. Рядом, за соседним столиком, гулеванила компания улан. Вели себя вежливо – завидев генерал-майора, сразу вскочили, отдали честь, пригласили… Давыдов вежливо отказался, однако присланную стопочку водки выпил – за победу же! Уланы оказались ушлыми – убирали выпитые бутылки под стол. Знали – здешние официанты счет предъявляют по бутылкам, просто пересчитывают стоящие на столе. Первыми про то смекнули казаки, начали убирать посуду… ну а потом вот и до всех дошло.

По пути Денис Васильевич собрался было завернуть в Лувр, да раздумал, хотелось все-таки побыть немного наедине, собраться с мыслями. Проехав площадь Карузель, перебрался через Сену по мостику Порт-Рояль, дальше поехал по набережной Августинок и, не доезжая монастыря, свернул на широкий бульвар Сен-Мишель. Невольно повернув голову влево, гусар проводил взглядом точеный фасад базилики Нотр-Дам, серым лебедем плывущей над трущобными улочками острова Сите, с которого некогда и начался Париж, в римские времена именуемый Лютецией.

По многолюдному бульвару во множестве двигались коляски, телеги и всадники. На широких тротуарах раскланивались знакомые, крича, бегали дети, и цветочницы с голыми плечами торговали вовсю первыми весенними цветами.

С правой стороны возвышалась громада церкви святого Сульпиция, слева маячил купол Пантеона… Интересно, он еще так называется? Или переименовали опять в церковь… Святой Августины, кажется… Но прах Руссо и Дидро все еще там… вряд ли осмелятся выкинуть.

Ах, какой вид прекрасный! Нет, право слово – прекраснейший. Прямо на Пантеон! И фонтанчик этот, и…

Какая-то молодая дама в миленькой модной шляпке с вуалью, проезжая мимо в шикарной коляске, вдруг замахала Денису рукой, так, что едва не вывалилась!

Закричала по-русски:

– Денис! Денис!

Давыдов присмотрелся… и ахнул! Эти глаза, синие-синие, как высокое весеннее небо… Эта грациозная худоба, обворожительная улыбка, темные локоны с изысканным оттенком рыжины, изысканный носик, пухлые, слегка приоткрытые губки, которые хотелось целовать прямо сейчас, здесь же, с такой неодолимой силою, с какой Кутузов громил Бонапарта!

– Софья! Сонечка! Эй, эй, извозчик… Стой!

Денис выпрыгнул из седла, помог девушке выйти. Обнял, расцеловал…

– Ты как здесь, милая? Глазам своим не верю… Еду себе, а тут вдруг – ты! И где? На бульваре Сен-Мишель, почти в центре Парижа. Ах, как же я рад!

– Я тоже рада… Пусть отвезут багаж…

– Да-да, ко мне, на Монпарнас. Это здесь недалеко совсем. Эй, милейший…

Отдав распоряжения насчет багажа, счастливый до невозможности Дэн вновь обратился к своей пассии, кою так неожиданно встретил.

– Ты голодна? Посидим в кафе… Как ты меня нашла? Почему не писала?

– Я писала, – темные ресницы девушки дрогнули. – Писала много и часто.

– Но…

– Я знаю, ты моих писем не получал, – быстро перебила Софья. – Поняла по твоим… Поэтому я – здесь. Ибо жизнь твоя в большой опасности, мон шер ами.

– В опасности?

– Давайте посидим, пройдемся… Здесь, кажется, рядом сад.

– Да-да – Люксембургский. Там очень красиво, и есть несколько летних кафе.

Привязав лошадь к ограде, молодые люди уселись за небольшой столик в открытом кафе недалеко от фонтана Медичи. Заказали шампанского и мороженого и, наконец, приступили к беседе. Вернее, говорила Сонечка, Денис лишь внимательно слушал.