Разлюбил – будешь наказан!

Когда новый редактор был сотрудником отдела писем, все втихую тыкали на него пальцем: «кагэбэшник, стукач». И тем не менее дружно, хором назначили его редактором. Потому что знали, наша администрация всегда ему отстегнет, а с моим отцом придется бегать, искать рекламу, трепать нервы, собирать тираж – крутиться. На том и кончилась демократия в этой маленькой газетенке. Там и сейчас все те же сводки с полей и все те же казенные рожи на фотографиях. А мой отец ушел. Теперь я знаю – ему чего-то не хватало.

– Я на истребителях летал, – похвалился авиатор, – вот так вот.

Парень расставил ноги, откинулся на спинку стула, поставил руки на штурвал и загудел:

– У-у-у-у-у-у-у…

– Папа! – Я еще улыбалась, но уже начала беситься. – Я все придумала. Будем с тобой газету выпускать. Свою. Займем денег и попрем!

– Газету! – Он нервно посмотрел на бутылку. – Вот он – юношеский максимализм… Как у тебя все просто!

– А у тебя всегда все сложно. Всю жизнь у тебя все сложно!.. И всегда у тебя…

– Соня! Хватит! Несешь с броневичка, – папаня отмахнулся от меня вялым жестом. – Газету…

– Папа! Ты что, не хочешь задвинуть всех этих пеньков из редакции? Мы ничего не теряем! Даже если прогорим!

Летчик заходил на посадку и стал гудеть еще громче. Им не терпелось. Отец не выдержал:

– Ну, все, Соня. Иди в кино!

– Сколько можно сидеть тут? – Я на него закричала. – В этом склепе?! Ты же не настоящий алкоголик!

– Так! – Он скомкал сигарету в тяжелой мраморной пепельнице, раньше она дома стояла. – Иди отсюда! Писака хренова! Поторчишь еще в этой редакции, тогда поймешь. И замуж еще потом выскочишь за алкоголика!

Он полез в банку за огурцом, а у него рука широкая, не пролезает… Я помню, он всегда маму или меня просил. И у меня даже было движение к столу подойти, достать ему этот сраный огурец…

– У-у-у-у-у-у-у-у, – летчик из последних сил старался дотянуть до своих.

Я не поняла тогда, что люди давно в процессе. Обиделась, закричала:

– У меня будет муж пре-крас-ный! И тебя, с твоей черной рожей, на моей свадьбе не будет!

И бегом! Опять через поле, через луг… Куда? Сижу на бревне, под ракитовым кусточком. Курю и смотрю в поле, на горизонт, на небо, на облака… Сейчас бы обняла своего Антона, да ручки не дотянутся.

Меня спасла Алла Пугачева. Как же она вовремя приехала! Страхов привез билеты на концерт. Мама обрадовалась, платье гладить побежала. А я в комнате закрылась. «Мне переодеться», – говорю, а сама письмо свеженькое открываю: «Софка! Плевать на все! Главное, что ты у меня есть, главное, что ты про меня помнишь. Значит, мы вместе».

28. Осторожно – яд!

Ох, как меня мучает совесть! Пока я тут с вами свое несчастное детство вспоминаю, муж мой пашет как лошадь. С утра уже успел в аэропорт съездить, встретил итальянцев, Тони с командой. Тигру сегодня некогда, он везет делегацию в поле, испытывать итальянские культиваторы на кубанских колхозниках. Вот он – заскочил на минутку, переодеться.

– Держи, – отдает мне блестящий пакет. – Подарки от мафиозо.

Тигр стянул рубашку через голову и подозрительно на меня посмотрел.

– Что это ты у нас такая счастливая?

– Просто так. – Я его поцеловала крепко-крепко.

А у меня счастье (только вам расскажу, по секрету) – мне приснился Антон. Первый раз за десять лет. И сон такой, как ванна с пенкой, как мягкая собачья шерсть по коже, никакого экшена, просто мне кажется, он рядом, где-то совсем рядом.

– Ну-ну, – усмехнулся мой реформатор и вырвался из моих объятий, – все, я побежал. У меня дел херова туча. – На пороге он остановился и поднял указательный палец: – Так, еще! Надо ужин организовать. Я надеюсь, ты справишься. Постарайся, чтоб мне за тебя стыдно не было.

– За меня? Стыдно? – Я даже кашлять начала, – Ноу проблемс, шеф.

Я выхожу за ним и поднимаюсь в свою башню. Смотрю вниз – что там творится! Припарковаться негде. Все заставлено агрегатами, как в троллейбусном депо. На каждой железке красным по белому: «Не стой под стрелой!», «Держи дистанцию!», «Осторожно, вращается шнек!», «Осторожно, яд!»… Типичные мужские заявления. Только задержись рядом с ними – сразу что-нибудь отдавят. У них всегда так, особенно в июне. У тигра это называется – сезон.

А мне не страшно! Я завожу свой «кабриолет» – и на рынок, на веселый южный рынок, за мясом. Иду по рядам, вдыхаю пряности и вспоминаю, как мы с Антоном все-таки… Представляете, это случилось в Москве, да, на диване моей тетки Машки! Потом об этом, потом – сначала проводим делегацию. Что? Без вас проводить? Нет, без вас не могу – хочу похвалиться, как моего диктатора настиг приступ ревности.

Вечером на территорию заезжают пыльные машины. Оттуда выходят грязные, голодные, уставшие мужики с красными обгоревшими рожами. Я пересчитываю их с легким беспокойством – не маловато ли вина купила.

– Бамбинья, – улыбнулся Антонио и пощекотал мою дочку.

И остальные итальянцы вслед за ним тоже потянулись щекотать моего ребенка.

– Спасибо за подарки, нам очень понравились игрушки. – Я им ответила по-инострански.