Разлюбил – будешь наказан!

– А давай лучше в Москву, – пришла мне в голову редкая светлая мысль, – там живет моя тетя.

– Хорошо! Время сэкономим. Как я рад! Сейчас побегу за билетом. Я тебе телеграмму отправлю, когда возьму.

– Телефон московский запиши, на всякий случай. – Я продиктовала ему номер Марь Ляксевны.

– Давай. Я буду ждать тебя на Ярославском вокзале. Там есть памятник Ленину.

Как все просто, оказывается! Осталось найти билеты до Москвы. Именно найти. Все билеты, которых на нашей станции и так мало, скупали челноки, эти танки с сумками, которые мотались за товаром в «Лужу». Да, и главное: ничего не спрашивать у мамы, надо просто скомандовать: «Едем!».

Моей маме нельзя давать время на раздумье. Однажды она подумала и не поехала в Театр на Таганке. Всю жизнь мечтала попасть, и вот, пожалуйста, – к ним на работу присылают несколько билетов. Она два дня собиралась, а на третий сказала: «Нет. Как это вдруг вот так вот я поеду на Таганку?! Всю жизнь мечтать, а потом так просто взять и поехать?» А нечего было мечтать! Она в своих мечтах все премьеры отсмотрела. Зачем ей после этого куда-то ехать?

Билетов нет! Билетов нет у кассирши, нет из-под полы, и с черного хода, по записочке от редактора, тоже нет.

– Что делать? – спросила мама неизвестно у кого.

– На электричках. С пересадками, – ответил ей неизвестно кто.

Высокий мужчина, лет сорока, очочки такие изящные, а сумарь большой капроновый, как у всех челноков.

– А что такого, – говорит, – я так езжу постоянно.

Мы отправились в компании этого интеллигентного дяденьки. Он был одним из торгашей, промышлял всякой дрянью.

– Очень удобно, между прочим, – он присел у окошка, – сухое мороженое – товар легкий, езжу раз в две недели. Все на себе. Жить можно. На заводе не платят ничего. Сначала хоть металлом зарплату давали… Вообще-то я конструктор по профессии, – сообщил он, ни грамма не стесняясь.

А что стесняться! Весь город знал, что наш завод литейного оборудования накрылся медным тазом. Но не сразу. Сначала его обанкротили, чтобы растащить на мелкие кусочки.

– Понятно… – вздохнула мама, – сухое мороженое! Это что ж за гадость такая?

– Да, гадость страшная, – весело подтвердил бизнесмен, – но пока берут. Не видел народ ничего.

Конструктор всю ночь гонял нас по электричкам. Сказал, что слушает мои передачи. Мама с ним хохотала. Я пыталась уснуть. На Павелецком он с нами попрощался и поскакал в «Лужу», а мы бегом на Ярославский.

И где тут памятник Ленину? Не вижу. В упор не вижу Ленина. Я обошла весь вокзал – ни Антона, ни Ленина не нашла. Мама стояла на улице у входа и спрашивала у высоких темноволосых парней: «Вы, случайно, не Антон?»

– Ты что! – Я потянула ее за руку. – Как ты их отбираешь? По каким признакам?

– Не знаю… Они так подозрительно косились на меня…

– Едем к Машке, – командую, – может, он не смог. Я ему позвоню.

– А вдруг что-то случилось? – Мама начала драматизировать. – Какой ужас! Мы выманили из дома чужого ребенка!

«Ванну и чай! Ванну и чай!» – стонала я всю дорогу до Машкиной квартиры. Жмем звонок, открывается дверь и… Я вздрогнула от неожиданности. Антон! Встречает нас в Машкиной прихожей.

Нет, с порога мы друг на друга не кидаемся. Он взял у нас сумки и смотрит. Быстренько сверяет меня со своими воспоминаниями. Узнает, узнает, узнает – сейчас узнает.

Снимаю кроссовки и тоже наблюдаю за ним краем глаза. Антон изменился. Вырос еще больше, похудел, щеки совсем пропали, даже скулы заострились, глаза блестят, нос вытянулся, читается природная склонность к выкрутасам и свежий легкий драйв.

– Ну, что же вы такие растерянные? – зачем-то спросила мама и, одумавшись, прошмыгнула в ванную.

Даже если представить, что это не Антон, что это новый какой-то мальчик, он мне все равно нравится. Я бы опять его выбрала. Подойдет. Он обнял меня – так, чтобы руки укрывали всю мою спину, и, как обычно, слегка приврал:

– Ты… точно такая же…

Тогда я его и вспомнила. У меня проблемы со зрительной памятью. Помню только на ощупь, на запах и на вкус.

Так… Передо мной сидит живой Антон. Ест бутерброд с сыром. Бутерброд, который я сама только что ему сделала. Еще и болтает с моей мамой. И мне кажется, что так было всегда. В этом нет ничего чудесного – так и надо. Да! Так как раз и надо.

– Тетя у вас такая простая, – удивился он на нашу Машку, – я позвонил на всякий случай, спросить, вдруг вы не приедете, а она говорит: «Я на работу опаздываю, давай скорее ко мне».

– А что ты дома сказал? – Мама очень волновалась.

– Санаторий «Елочка», репортаж о летнем отдыхе, командировка на неделю, – он склонил голову набок и хитро улыбнулся.

– Авантюрист… – она ответила с настороженным восхищеньем.

В дверь позвонили. Вся красная, проскакавши по лестнице, не дожидаясь лифта, в прихожей появилась Машка.