Разлом

Потом он что-то говорил ей. Она не помнила, что именно. Лорд повел ее куда-то, оказалось, к порталу. Зачем – Фрея не знала, но ей до сих пор было все равно. Они миновали целую цепь порталов, чтобы наконец оказаться в замке. Он был таким черным, что сливался с ночным небом.

Сеть коридоров промелькнула неясным серым пятном, Лорд отвел Фрею в какую-то комнату и велел не выходить, пока он не вернется, а обо всем, что понадобится, просить присланных им слуг. Фрея так ни о чем и не попросила. Она вообще не помнит, как провела ту ночь.

Но все эти воспоминания были не самым страшным. Самым страшным оказалось осознание того, что мама умерла по ее вине, взяв на себя ее проклятие. Самым страшным оказалось осознание того, что мамы никогда больше не будет. И Фрея должна была за нее отомстить.

Фриг не спала всю ночь и проснулась только под вечер из-за волнения, что разрядами молний проносилось по замку. Но, выглянув из комнаты, Фриг не заметила особого оживления. Только поймав в коридоре пробегавшего мимо лакея, она узнала, что же стряслось.

Отец вернулся. И вернулся не один.

Когда Фриг, следуя за лакеем, влетела в комнату, то сначала увидела только отца. Он стоял, положив одну руку на кресло, развернутое к камину, и напряженно глядел в огонь, так, словно о чем-то думал. Фриг удивилась, почему он просто не сядет?

Вся неделя была слишком холодной даже для осени, и Фриг подошла поближе к камину, чтобы погреться. Только тогда она поняла, почему отец стоял. Кресло уже было занято.

Девочка, расположившаяся в нем, выглядела разве что немного помладше Фриг, но была такой болезненной и исхудавшей, что из-за изогнутой спинки ее и не увидишь. Кожа девочки показалась Фриг похожей на бумагу старых книг, желтоватая, тонкая и хрупкая. А глаза, тускло-зеленые и огромные на остром маленьком личике, походили на запыленные стекляшки.

Эта девочка была такой слабой, потерянной и беззащитной, что Фриг сразу захотелось ее пожалеть.

– Кто это, папа? – спросила она, коснувшись отцовского плеча.

– Это… – он задумался на мгновение, – это твоя сестра.

– А я знала, чувствовала, что у Лорда нашего с мисс Сальвией что-то было, – говорила кухарка самодовольным взволнованным шепотом.

– Чувствовала она, тоже мне! Да ты запаха гари от своей сковородки не чуешь, не то что такого, – раздраженно ответила ей другая. – Никто во всем дворе не знал.

– Кроме меня!

– Тоже мне, избранная нашлась, никак Эрна благословила?

Первая кухарка уязвленно замолчала.

– Но Лорд-то наш – молодец, сразу девочку своей признал, только вот мисс Сальвию жалко, такая хорошая женщина была, – продолжала вторая.

– Жалко тут в первую очередь девочку. Мало того, что без матери осталась, так еще и Леди Хелл ее со свету сживет, да простят меня боги за такие слова! – встряла в разговор пробегавшая мимо с подносом грязной посуды горничная.

– Дура, ты еще погромче крикни, чтобы Леди услышала, – шикнула на нее кухарка, как раз та, что и завела разговор.

– И все-таки не понимаю я Лорда, Леди у нас такая красавица, ничего, что характер дурной, – продолжил какой-то лакей, с почти мечтательной улыбкой.

– Сам ты дурной, – усмехнулся пожилой повар и отвесил лакею шутливый подзатыльник, – ты просто мисс Сальвии не видел, вот уж красавица была. Может, не такая, как Леди, да только сердце у нее золотое и руки тоже. Сынка моего от лютой хвори спасла. Так что ты, парень, не суди о том, чего не знаешь.

– Да вам бы всем не мешало перестать болтать попусту! – сильный голос главной поварихи Рсидды разнесся по всей кухне. – Сами ползаете как улитки, а языками молоть успеваете!

С высоты своего гномьего роста и скамейки, на которую она взобралась, чтобы удобнее было ругаться, она взирала на работников кухни сурово и грозно. Все тут же обернулись на окрик и только тогда заметили Фрею, тихо сидевшую за столом, напротив главной поварихи.

– А ты кушай, маленькая, мало ли чего они болтают, – она тут же потеплела, стоило ей обратиться к Фрее. – Они, может, и не шибко умные, но не злые.

Фрее странно было слышать обращение «маленькая» от существа, что было даже чуть ниже ее самой. Но она ничего не сказала и снова уткнулась в свою тарелку. Правда вот есть совсем не хотелось. Так что приходилось запихивать безвкусные кусочки еды в рот, лишь бы не обижать Рсидду. Ведь она была так добра.

– Клюешь как воробушек, невкусно, что ли?

– Я… я не знаю, – честно ответила Фрея, поднимая взгляд от тарелки.