Разлом

Поглядев в окно, я понял, что поторопился с выводами. Я не проснулся. Совсем нет.

Луны оказалось две. Одна большая, круглая, золотистая, вторая – ее бледная тень, маленькая призрачно-синяя, словно блик на стекле. Странно.

Окно оказалось не окном, а стеклянной дверью, в которую я зачем-то вышел, хотя не помнил даже, чтобы вставал с кровати. Дверь тут же исчезла, стоило ей закрыться за мной, но это меня уже не удивило.

Вокруг был сад, но не тот, что около Сторградского замка. Трава здесь была белой и излучала мягкое серебристое сияние, покачиваясь на легком ветру. Кроны деревьев – нежно-фиолетовыми, пурпурными и синими, светящимися. На ветвях тут и там сидели птицы, тоже странные. Подойдя ближе к одной из них, я заметил, что клюв и лапы у нее механические, металлические, а вот перья настоящие. Какие-то из птиц пели, но не обычными птичьими голосами, а звуками арфы, скрипки или флейты. И все же они казались живыми, эти полумеханические птицы, слишком осмысленными были их глаза.

Одна птица вспорхнула с ближайшей ко мне ветки и словно бы поманила за собой. По крайней мере, я так это почувствовал. И пошел за ней в глубину одной из аллей. Не ошибся. Там меня уже ждали.

– Ты очень долго и громко думаешь, – сказал мне женский голос, мягкий, плавный, спокойный.

В этом саду, несмотря на всю его освещенность, находилось достаточно места теням. В одной из таких теней, укрывшись ей, как плащом, как раз и стояла та, что заговорила со мной.

– Это упрек? – уточнил я.

– Нет, – ответила она, – долго – в смысле обстоятельно, с полной отдачей процессу. Это даже хорошо. А громко… ну, можно и потише.

– Так многие говорят, – согласился я, – я работаю над этим.

Она усмехнулась, но промолчала. Ждала вопроса. Нет, скорее ответа. Подобные ей всегда больше любят ответы. Возможно, потому что люди упорно заваливают их вопросами.

– Ты Эрна? – вышел полувопрос-полуответ.

– Можешь звать меня так, – согласилась она.

– У тебя много имен?

– Как и у всех божеств, но я рада, что ты назвал это, – усмехнулась она. – Пройдемся?

Это приглашение я тут же принял. И мы пошли рядом: я по освещенному краю дорожки, она – по темному центру. Нас разделяло меньше чем полметра, но отчего-то даже мысль о том, чтобы преодолеть это расстояние и взглянуть ей в лицо, казалась мне странной.

– Это место – моя давняя фантазия, – ответила она на незаданный вопрос, – тогда я еще не умела, да и не хотела представлять все правильно. Она очень наивная, эта фантазия, но мне все равно нравится.

Эрна улыбнулась. Я по-прежнему не видел ее лица, но все-таки знал это. Как, например, она знала то, что мне нравится это место. А я знал, что она знала… и так далее, далее, далее.

– Спрашивай все, что хочешь спросить, – благосклонно разрешила она, – но не надейся, что мои ответы тебе понравятся и полностью удовлетворят твое любопытство.

Я пожал плечами, принимая правила ее игры. Пусть так. Пусть хотя бы так.

– Почему именно я? Почему ты выбрала меня? – начал я.

– На первый вопрос есть множество ответов, на второй – ни одного. Ты – потому что это не мог быть никто другой. И ты поймешь почему, но в свое время. Потому что иначе ты мне не поверишь, а если ты мне не поверишь, то ничего не выйдет, а если ничего не выйдет, – она развела руками, – то плохо будет всем.

– И ты действительно веришь, что я пойму?

– Ну да, – она кивнула, – я же сказала, ты умеешь долго и обстоятельно думать, не пренебрегай этим занятием и поймешь, что все ответы уже у тебя в голове, нужно только правильно их сформулировать.

– Хорошо, – согласился я. – Тогда другой вопрос – про Сердце. Как мне его найти и что с ним делать?

– Путь к нему известен, ты видел его на карте.

Тут не поспоришь, видел. Но конечной целью являлось не конкретное место, а целая область. Сомневаюсь, что где-то там стоит указатель «до Сердца мира сто метров налево».

– Найти его действительно несложно. Есть тот, кто знает, где оно, пусть и не помнит этого, и ваши пути не могут не пересечься, – продолжала Эрна, – а Сердце ты узнаешь, как только увидишь, и сразу поймешь, что делать с ним.

Вроде Эрна отвечала мне, а вроде и нет. Что ж, я сразу был предупрежден.

– Я действительно должен сделать это, спасти мир? – задал я свой последний, самый глупый вопрос.

Почему-то мне казалось, что Эрна посмеется надо мной. Или, наоборот, расстроится. Но она ответила все тем же спокойным голосом:

– Нет, определенно нет. Ты никому ничего не должен.

Я удивленно посмотрел на нее – не шутит ли. Но она была серьезна, так мне казалось. Она все так же шла рядом, ступая ровным, размеренным шагом, на ее волосы иногда падал свет, и они отливали то медовым, то фиолетовым, то алым. Ничего не изменилось, но мне все же казалось, что я вдруг нашел тот вопрос, на который ей хотелось ответить.

– Даже так – этот мир тебе должен. Уже сейчас, а будет еще больше. А те, кто пытается убедить тебя в обратном, – либо лжецы, либо обманутые. И тех и других, в сущности, можно лишь пожалеть.

– Но я все равно отправлюсь в путь.

– Выходит, что так.