Разлом

Леди пошатнулась, опустилась на пол. Шуршащий подол ее платья растекся черной кляксой. Ее руки, скрытые темно-серым кружевом, казались ей изодранными ранами разломов.

– Миледи? – голос взволнованный, а руки нежные и теплые, хотя Леди знала – у сильфов они всегда холоднее человеческих. Просто она совсем-совсем замерзла.

Фэй поднял ее аккуратно, так, словно она могла вот-вот осыпаться пеплом. Точно поверженная моркетская тварь. Что, если она и правда могла?

– Вы позволите? – Он мягко приобнял ее за талию и, все еще не выпуская ее руки из своей, помог подняться.

Даже если бы она была против, все равно не смогла бы возразить. Боль сжалась на горле, не давая дышать. Ее боль всегда выла на тысячу голосов. Раздирала кожу глубокими ранами, из которых текли чернота и туман, серый и плотный, как дым от пожарища. Этот туман лип к коже, как паутина, душил. Чьи-то руки сомкнулись на ее шее. Перед ней стояла она сама – настоящая и живая Хелл Леди Сторградская.

Но она мертвая. Конечно же мертвая.

А хуже всего то, что за ней всегда приходила другая. Та, кого Леди не погубила, но бросила.

Голос Фэя вспыхнул во мраке сознания мягким светом, но слов было не разобрать. Леди почувствовала, как его энергия струится вокруг нее потоками теплого весеннего ветра. Тьма со всех сторон становилась прозрачней.

– Все уже хорошо. – Фэй нежно провел пальцем по щеке Леди. След от его касания остался холодом на коже.

– Нет, совсем нет. – Окончательно придя в себя, Леди вытерла набежавшие слезы длинным рукавом платья. Хоть на что-то эти рукава годились. – Я все чаще думаю о том, что мне не стоило оставлять ее одну, запертой в Сердце. Я должна была остаться и убаюкивать ее до конца времен. Позволить ей быть частью меня, – говорила Леди, чувствуя себя и в бреду, и в реальности одновременно.

Ее любимые призраки все еще стояли за спиной, шепча о том, что она не заслуживает того, чтобы сидеть сейчас в кресле, в комнате из чистого солнечного света. Чтобы Фэй стоял у ее ног на одном колене, как рыцарь пред своей королевой. Чтобы его пальцы сжимали ее руку так нежно, словно боясь поранить. Все это не должно принадлежать ей. Не после того, что она сделала.

– Она все равно бы проснулась, с твоей помощью или без нее, не ты выпустила ее из Сердца. – Фэй провел рукой по ее волосам, заправляя за ухо выбившуюся прядь. Его энергия стала еще чуть ближе, чуть ощутимее, окончательно отсекая сознание Леди от чужих сущностей, замыкая ее внутри себя самой. – Если разматывать этот клубок дальше, то Рейденс виновен в том, что не убил ее раз и навсегда. А я – в том, что не придумал способа, как это можно сделать. Так что в итоге все мы проиграли.

Леди поймала его запястье, прижалась щекой к прохладной ладони.

– И выбыли из игры, – горько усмехнулась она.

Ее держит здесь клятва. Его – долг. Потому что кто-то должен защищать этот город, сохраняя его идеальным. И кто-то должен будет уберечь его от падения, если что-то пойдет не так.

– И все же я не понимаю, – почти прошептала Леди, прикрывая веки, не в силах больше смотреть в его глаза – ярко-лазурные с бирюзовыми прожилками, – ты знаешь всю правду обо мне и поэтому ты должен меня ненавидеть.

– Я знаю всю правду о тебе, – эхом отозвался Фэй, его дыхание теплом скользнуло по коже, – и поэтому я уже никому ничего не должен.

Сторград не кончился сразу, дома становились все ниже и ниже, пока наконец плавно не перешли в аккуратную цветущую деревеньку. За деревней начинались огромные поля, пашни и луга, на которых паслись стада. Над лугами, подобно трелям птиц в лесу, то и дело разносились звуки флейт и свирелей, а иногда удавалось услышать и странно-мелодичные протяжные песни на непонятном для меня языке. Их затягивали где-то далеко звонкие женские голоса, и они плыли над лугами подобно утреннему туману, обволакивающие, тягучие и неясные.

В первые дни путешествия все это – и фоновая тревога – меня отвлекало, и я даже ухитрялся игнорировать боль в мышцах, возникавшую из-за долгого сидения в седле. Но потом местные пейзажи приелись, еще через пару дней начали навевать откровенную скуку.

Радовало одно – с жильем проблем не возникало. По пути попадались придорожные постоялые дворы, а если нет, можно было заехать в какую-нибудь деревню и постучаться в дом. Оказалось, что денег за постой тут брать не принято, но приютить гостей, особенно если эти гости оказались магами, – к удаче. Я быстро понял природу этой приметы, потому что вместо денег местные предпочитали брать плату магическими услугами. Так что мы успели и пару крыш починить, и пикси с чердака выгнать, и несколько вышедших из строя магических артефактов отладить.

Когда мы добрались до следующего города, я уже чувствовал себя магом-разнорабочим. Не предел мечтаний, но с голоду, по крайней мере, не умру.