Разлом

Эрна вытянула руку, и одна из птиц села на нее. Большая, огненно-красная, с хвостом длинным и ярким, как пламя свечи. Свободной рукой Эрна провела по птичьей голове, пригладила сияющие алые перья. Птица была живой полностью.

– Утро наступает. – Свет от птичьих перьев едва-едва коснулся ее лица, очертив контур губ и улыбки.

– Мы еще увидимся? – спросил я со странной надеждой.

– Да, нам точно не избежать новых встреч, – птица ласково потерлась о ее руку и взмахнула крыльями, взлетая, – но если ты ждешь помощи, то, прости, я не смогу помочь. Сейчас моих сил едва-едва хватает, чтобы сдерживать то, что я считаю злом. Но я не могу гарантировать даже того, что смогу защитить тебя от него. Мне впору самой просить твоей защиты и помощи.

Птица вспорхнула с ее руки, сделала небольшой круг над нашими головами и подлетела ко мне.

– Тогда, надеюсь, я смогу тебе помочь. – Я выставил руку так же, как Эрна до этого.

– Нет, надеяться – это мое проклятие, твое – действовать.

И как только когти птицы сомкнулись на руке, меня ослепила вспышка яркого света.

Я рывком сел на кровати, с полной уверенностью, что вот теперь-то на самом деле проснулся. Прямо в глаза било солнце, настолько яркое и агрессивно-жизнерадостное, что мне тут же захотелось спрятаться от него под одеяло.

– Ну нет. – Фрея с силой встряхнула меня за плечи. – И так уже почти полдень. Такими темпами мы выйдем только к вечеру.

Я не очень понимал, как Фрея оказалась в моей комнате и чего от меня хочет, зато сразу стало ясно, кто раскрыл шторы.

– Мне что-то странное снилось, – сказал я, сам не зная зачем, но Фрея посмотрела на меня с интересом. – Ты когда-нибудь просыпалась в другом сне, причем, кажется, в чужом?

– Нет. – Фрея посмотрела на меня удивленно и даже немного восторженно. – Мне вообще редко что-то снится. А вот близнецы часто видят один сон на двоих.

– Ну ладно, – облегченно выдохнул я, – значит, я все-таки еще в здравом уме.

– А вот это уже спорный вопрос, – сказала Фрея, направляясь к двери.

Она не добавила: «Живо вставай и собирайся», – но тот взгляд, который она бросила выходя, был красноречивее любых слов.

Утро было свежим. Ну то есть для меня это было утро, для остальных, конечно, полдень. Сторград жил своей обычной жизнью, обращая на нас не больше внимания, чем в любой другой день. Таблички с надписью «спаситель мира» на мне все еще не висело, а Аин, Анс и Фрея и так достаточно часто покидали город, так что эта их поездка не вызывала подозрений. Сторградцам не было до нас особого дела.

Фрею, Аин и Анса отправили в это путешествие со мной. Потому что кто-то должен был меня сопровождать и оберегать (ну и надзирать за мной, конечно). Путешествие казалось мне таким масштабным, что я старался не думать о нем лишний раз. Предстояло проехать через половину страны, добраться до главного порта, сесть на корабль, пересечь океан и доплыть до Вольного города, расположенного на другом континенте, и уже из него отправиться в ту местность, где предположительно находилось Сердце. Весь этот путь должен был занять всего два месяца. Как я понял, у них все еще работала какая-то магия для сокращения расстояний в море, иначе я не понимаю, как можно так быстро переплыть океан.

Спасти мир за два месяца – почему это звучало как название мошеннических курсов по личностному росту? Да я работу дольше искал.

Примерно об этом я думал, пока на удивление мирный – всего лишь попытался приветственно цапнуть меня за руку – Бес вез меня к городским воротам.

Мы выезжали не со стороны леса, потому за стеной, у которой даже не стояло стражи, город не кончался. Дома новее и выше тянулись по обеим сторонам улицы, я же все отчетливее понимал, что Сторград – огромный город в огромной стране и таких городов еще сотни. От одной мысли о том, что теперь я ответственен за всех их жителей, сердце охватывала ужасная тревога.

Маленькая восьмиугольная комната была похожа на птичью клетку: такая же пустая и холодная. По светло-серым обоям змеился черный узор, напоминавший тени обнаженных скрюченных ветвей. Окна, высокие и узкие, словно вытянутые зрачки хищного зверя, следили и за городом, и за каждым шагом Леди.

А она вглядывалась в одно из них, но не видела там ничего, кроме тени, что бросал на город замок. Она вглядывалась в тень и видела в ней свое отражение, как в огромном угольно-черном зеркале.

Она приложила руку к стеклу и коснулась отражения Леди Хелл. Хелл с обратной стороны посмотрела на нее с холодным осуждением. Чем ярче светило солнце, тем глубже становилась тень, наливаясь чернильно-темной кровью. И в каждой тени чудилась Леди бездна разломов. И в пустых глазах, которыми из-за стекла смотрела на нее Хелл. Бледные тонкие пальцы ее, что касались пальцев Леди, были холодны, как дыхание Моркета.

В отражении на стекле Леди видела, как за спиной Хелл отворилась дверь, как в комнату вошел ее муж – Руэйдхри Великий Лорд Сторградский. Как он посмотрел в глаза отражению так, словно увидел призрака, который снится ему каждую ночь. Уже не пугающего, почти родного, но все еще нежеланного.