Размен адмирала Бабуева

Ну что там? Спрятанный волей адмирала за корму «Кирова» эсминец, перекладывая галсы, выглядывал то с одной то с другой стороны от мощного визави. Как маленький шакаленок из-за спины грозного Шер-Хана. Оставалось только подбадривать воинственным кличем парочку волков, ведущих сейчас сражение на траверзах. Два впечатляющих разрыва перед надстройкой «Безупречного», потом попадание в главную мачту. Следующая влетает в пустой короб из под «Москитов». С кормовой установки уходит ракета, значит радары не повреждены. Разрыв по миделю… Американцы выдают завидную производительность. Четыре-два, как ни крути.

— Стержневая, говоришь? — через зубы кидает Фокин командиру БЧ-3.

— Ага. Блиндирование не должна брать. Но шороху, конечно, делает — казалось, что визг разлетающихся с бешенной скоростью стержневых поражающих элементов американских «Стандартов» был слышен отсюда. Ерунда конечно. Внушение.

— Наши входят?

— Входят, и с маслицем. Или с вазелинчиком — подбодрил наблюдающих за радаром помощник. Отметки от ракет, уходящих сейчас в американский эсминец, исправно совпадали с отметкой цели, и в момент этот отметка приобретала дополнительную яркость, трактующуюся как попадание и разрыв. Но какой урон конкретно наносили ракеты, сказать было трудно. «Адмирал Исаченков», дорвавшись наконец до использования своих, не очень-то подходящих для стрельбы по низколетящим целям, УР В611, был, выражаясь языком вероятного противника, «королем вечеринки». Его зенитные ракеты имели боевую часть, по массе в два раза превышавшую БЧ американских «Стандартов» и нашего, стоявшего на «Окрыленном» «Шторма», а американскую «Си Спэрроу» — в три. Залпировал «Адмирал» не часто (время перезарядки 50 сек), но два парных дымных следа в сторону американцев внушали оптимизм. Конечно, БЧ не проникающего типа, наскоро приспособленная хоть что-то изобразить при стрельбе не по самолетам, но всё-таки, это половина БЧ от противокорабельного «Гарпуна».

— «Си Спэрроу» еще рано им пулять? — надо же чем-то занять ту часть мозга, которая свободна от боевых рефлексов.

— Они похоже, наши ЗУРы перехватывать пытаются. Вон, росчерки, смотри. И авианосец их, похоже тоже участвует. Но пока не идет янкесам карта. «Адмирал» все четыре влепил. Сейчас перезарядится…

Накаркал. На левом борту «Исаченкова» пожар полыхал с первой минуты боя, слава мудрости командиров, выпустивших из аппаратов торпеды. А теперь рвануло перед ходовой рубкой. В бинокль было хорошо видно разлетевшиеся стекла (надеюсь, они дверь в ЦП закрыли), брызнувшие, но вскоре исчезнувшие языки пламени. А главное — завалившийся назад антенный пост 4Р60. Наведению ракет теперь кабзда, а на углы, позволяющие ввести в действие кормовой пост крейсер пока не вылез. Впрочем, видимо, это был предусмотрено, и лежало у Оруджева в мозгу на «быстрой полке», потому что сейчас-же корабль вильнул правее. Хорошо дело поставлено. Явно ведь, что взрыв снес команду, оставленную на ходовом для визуального осмотра поля боя. Мичман или лейтенант, скорее всего, и пара матросов. Жилеты и каски от стержней не спасают. Вечная память ребятам, но сразу же после взрыва, очевидно, в рубку выскочила вторая партия. Ждать своей ракеты. А пока та не пришла — служить глазами для ведущего бой крейсера.

Бабуев.

— Что там с «Безупречным»?

— Восстановили сигнал, сейчас опять ракеты пойдут.

Чертов туман войны! Всегда кажется, что противник стреляет метче, а его снаряды весомее. Ты видишь все новые разрывы на своих кораблях, доклады о повреждениях текут все нарастающей волной, а от радарщиков только скупое «цель поражена» да «цель поражена». Фигурки американских кораблей только-только начали угадываться в дымке горизонта. Две минуты под обстрелом, а уже домой хочется — шутка повисла в воздухе, не найдя понимания. Не время для иронии, сейчас все решается.

Американец как-то странно исполнял свою партию. Альфа и омега морского боя — бить в один корабль, пока тот не потеряет способность вести огонь. «Адамс» же, казалось, никак не мог определится. Две ракеты по «Безупречному», потом две по «Исаченкову». Опять «Безупречный», и опять «Исаченков». Нам минуты три продержаться еще, и сможем начать пулять из арты.

Видимо, американцы очень бояться выполнить так называемый оверкилл — превысить необходимую для поражения корабля норму, недодав зарядов остальным обстреливаемым целям. Вполне логично — если удалось сбить огонь одному кораблю, значит удалось повредить радары наведения или ракетную установку. Штуки сложные, с помощью кувалды не починишь. У тебя, соответственно, появляется фора для обстрела чего нибудь другого, тоже полезного. Две ракеты — и анализ нанесенного ущерба, пока стреляем по другой. Не дураки американцы, далеко. Эффект накапливания повреждений хорош, когда речь идет об снарядах, способных утопить или сбить ход, а сейчас достаточно ослепить системы наведения. Тут дискретно все — или работает или нет.