Разочарованный странник

Первый раз в здание Московского Высшего художественно-промышленного училища им. С.Г.Строганова (МВХПУ) я попал благодаря начальнику нашей художественной мастерской, Виктору Емельяновичу, в которой мы вместе работали и где я помогал ему делать дипломную работу, когда он был студентом вечернего отделения этого ВУЗа. Однажды вечером после работы он попросил меня помочь ему перевезти в Строгановку планшеты с проектом мебели для зала заседаний, так как учился он на кафедре Промышленного искусства по специальности «Проектирование мебели». Проект состоял из четырёх планшетов размером 1х1 метр с натянутым на них ватманом. В торцы этих планшетов с двух сторон мы вбивали по углам небольшие гвоздики, клали на планшет специальную линейку из оргстекла с роликами по концам, привязывали капроновую верёвочку к одному из гвоздиков, затем пропускали эту верёвочку через ролики и привязывали к гвоздику на противоположной стороне. Получалась рейсшина, перемещающаяся вверх-низ при помощи роликов. Всё это мы делали у себя в мастерской: и планшеты, и натягивание ватмана, и сами проекты, и даже рейсшины из оргстекла (латунные ролики заказывали токарю). Это было очень удобно. И когда уже учился я, то мне сильно завидовали однокурсники, потому что им приходилось все свои проекты делать дома после работы, разместившись на полу, и куда-то нужно было ставить эти самые планшеты. Работая над своим дипломом, я вспоминал эти четыре планшета 1х1 метр, которые я когда-то помогал отвезти в институт Виктору Емельяновичу, потому что мой проект занимал восемь таких планшетов.

И вот я впервые попал в этот «храм искусства» и был по-настоящему потрясен. В коридорах на стенах были развешены лучшие курсовые работы студентов. Я смотрел на эти проекты машин, интерьеров и мебели с нескрываемым удивлением. Это было высококлассное мастерство художников, соединённое с гениальной конструкторской мыслью! А подойдя к кафедре монументально-декоративного искусства я просто замер, глядя на никогда ещё мною не виданные рисунки натурщиков так мастерски выполненные. И это были всего лишь учебные постановки!

Конечно, после этого посещения Строгановки и помогая делать дипломную работу своему шефу, ему уже не пришлось меня долго уговаривать поступать именно в это учебное заведение. И так как я тоже был безумно талантлив – чего уж там скрывать – то моё поступление было лишь делом времени. Ну, а если серьёзно, не то, что поступить, а даже пройти предварительный просмотр и получить от комиссии бланк заявления с просьбой допустить к вступительным экзаменам, было невероятно сложно – абитуриенты отсеивались пачками, не доходя до самих экзаменов. Поэтому наш преподаватель по предмету цветоведения Стаборовский (не помню имени) так и говорил: «Вы – гении! Да-да! Здесь другие не учатся, они просто не могут сюда попасть, их здесь нет. Сюда поступают учиться только гении!» Мы, конечно, улыбались и тихонько хихикали на его восторженные слова.

Но я захотел учиться именно здесь потому, что видел, чему и как тут учат. Я видел работы преподавателей на улицах Москвы, на станциях метро, на выставках; я видел, что умеют они и хотел научиться у них этому же. И слава Богу, что мне довелось учился в Строгановке в то время, когда ещё живы были мастера старой школы.

А на следующий, 1983 год, мой давний друг Дмитрий тоже поступил в Строгановку по специальности «Художественная обработка металла». Да иначе и быть не могло, потому что он был очень талантливым, с тонким художественным вкусом, большой мастер своего дела, а главное – тоже гений! До службы в армии Дима окончил при Строгановке отделение подготовки мастеров (ОПМ) по специальности гравёр. Смешно, конечно, но когда он вместе со мной пытался подать документы на поступление в сам ВУЗ, то ему отказали со словами: «Мы вас обучили, вы получили специальность – идите работайте». Пришлось подключать моего шефа, Виктора Емельяновича. Через год, Дмитрий был принят на 1-й курс дневного отделения Московского Высшего художественно-промышленного училища им. С.Г.Строганова.

Среди однокурсников Димки по ОПМ были и верующие ребята, его друзья. Один из них, Сергей, резчик по дереву, даже поступил в Московскую духовную семинарию, а через некоторое время принял монашеский постриг и стал насельником Троице-Сергиевой Лавры. Другие были прихожанами церкви святителя Николая в Кузнецах, куда они потом привели и нас. Так мы тоже стали прихожанами этого знаменитого московского храма, настоятелем которого в то время был протоиерей Владимир Рожков.

И мне кажется, что это тоже было золотое время Николо-Кузнецкого храма. Служил там тогда протоиерей Алексей Зотов, которого мы называли московским старцем; искусствовед и большой знаток иконописи иерей Александр Салтыков; дьякон Валентин Асмус с его незабываемой благоговейной поступью. Даже сейчас, спустя почти сорок лет, входя в этот храм я словно вижу всех их снова, слышу их голоса…