Разочарованный странник

Своему воцерковлению я очень много обязан Сергею Васильевичу Пенькову, глядя на которого можно было подумать, что И.Н. Крамской писал портрет Ф.М. Достоевского именно с него. Мы встречались и гуляли по Тверскому бульвару, проходили по Никитскому на Гоголевский бульвар и шли по Остоженке к станции метро "Парк культуры". Он рассказывал мне о встречах с интересными людьми, о жизни в Церкви, о старцах и прочитанных книгах. Очень хорошо зная творчество Л.Н. Толстого, своими рассказами Сергей Васильевич увлёк меня так, что, прочитав сборник «Круг чтения», который он дал мне почитать, я вскоре перечитал все его художественные произведения и публицистику. Но ещё больше Сергей Васильевич был знаком с творчеством Ф.М. Достоевского. И однажды в процессе наших обсуждений он мне и говорит:

– Вот сейчас, когда ты становишься воцерковлённым христианином, возьми и перечитай в «Братьях Карамазовых» главу «Великий Инквизитор", и ты многое поймёшь в отношениях внутрицерковной жизни.

Из-за учёбы времени на чтение было очень мало, и я брал книги с собой и читал их в метро по дороге на работу, в Строгановку и обратно домой. Так я перечитал в метро всего Достоевского, Чехова, Толстого, Мельникова-Печерского, Загоскина и массу литературы по Русским древностям. Перечитав главу "Великий инквизитор", я действительно что-то для себя переосмыслил.

Сергей Васильевич был прихожанином церкви святителя Николая в Хамовниках, так как жил рядом, и поначалу я тоже ходил молиться в эту церковь. Мне нравился благодатный дух этой церкви. Конечно же в первую очередь это от того, что в храме находится чудотворный образ Божией Матери «Споручница грешных». Возле этой иконы можно стоять часами, не отрываясь глядя на него, беседовать с Ней и каяться. Но и сами прихожане были какими-то особенными, не такими, как в остальных храмах. Они излучали какую-то молчаливую молитвенную тишину. И весь храм наполнялся внутренним благоговением. Глядя на них, можно было учиться правильно вести себя и жить в церкви. И когда я спросил у Сергея Васильевича о том, как и где можно научиться понимать богослужение, правильно вести себя в храме, подходить под благословение к священнику, делать поклоны, идти ко причастию, писать поминальные записки, – где обо всём этом можно прочитать? На что Сергей Васильевич сказал:

– Просто чаще ходи в церковь, внимательно слушай, присматривайся к окружающим и церковь тебя всему научит.

И я учился…

Комнатная келья.

Дмитрий жил в Химках на первом этаже типовой «хрущевки» красного кирпича, торец которой выходил на московскую кольцевую дорогу возле Ленинградского шоссе. Сестра его только что вышла замуж и переехала жить к мужу, а в небольшой двушке с проходной комнатой Дима остался жить с больной мамой.

Клавдия Ивановна, мама Дмитрия, была доброй и простой женщиной с перекошенным лицом после инсульта. Она всё время болела, и Дима суетился вокруг неё, покупая лекарства и всякие приспособления для облегчения болезни. У Клавдии Ивановны диагностировали цирроз печени, и он ящиками покупал ей минеральную воду. А как-то раз притащил домой какой-то непонятный агрегат с проводами, засунул его под кровать, на которой лежала больная мама, и включил в розетку. Агрегат слегка загудел, как холодильник и начал «вытягивать» болезнь. Конечно же это была какая-то ерундовина, которую втюрили Димке за весьма приличную сумму. Но он верил, что эта штуковина, несомненно, должна была помочь. И однажды ночью Дмитрий позвонил мне и сообщил о том, что его мама умерла. Недолго думая, я тут же собрался, взял такси и поехал к нему.

Не помню по какой причине, но почему-то тело Клавдии Ивановны не забрали на «скорой» в морг, и оно лежало тут же, оставленное на кровати до утра. Утром должна была приехать сестра, а пока мы постелили себе на полу в этой же комнате и стали читать Евангелие. Нам не было страшно.

Две недели назад в храме святителя Николая в Кузнецах я купил Евангелие, изданное в прошлом 1984 году Московской Патриархией по благословению Патриарха Пимена. Это замечательное Евангелие, отпечатанное в два цвета, с цветными иконами евангелистов, с зачалами, с золотым обрезом. Оно вполне могло быть напрестольным. Подобные книги в церковных лавках в то время стоили огромных денег, да ещё и очень редко появлялись в продаже – почти никогда. Цена этого Евангелия была сорок пять рублей – пол зарплаты! Таких денег у меня конечно же не было, и я решил отнести в букинистический магазин что-нибудь из своих книг. Перебрав всё, мой выбор остановился на трёхтомнике посмертных произведений Л.Н. Толстого, изданный его дочерью А.Л. Толстой в 1911 году. Мне до слёз было жалко расставаться с этим уникальным изданием в кожаном переплёте, которое как будто только вчера вышло из печати – в идеальном состоянии. Но, за эти книги я мог выручить нужную мне сумму для приобретения Евангелия.