Разорванное небо

Я с размаха ударил его носком второго ботинка прямо в лицо. Хруст костей услышали, наверное, даже в городке. Пальцы Левинсона разомкнулись. Я попытался поймать его руку. Предплечье пронзила резкая боль, и я еле удержался на ногах.

Левинсон медленно соскользнул с плоскости и с негромким плеском исчез в непроницаемо-черной воде. Навсегда.

«Сессна» тонула. Крыло встало ребром, хвост нелепо задрался в небо. Еще немного – и на поверхности останутся одни поплавки. Конечно, самолет не утонет, но долго ли я выдержу? Жар схватки прошел, теперь меня бил озноб. Зубы выбивали дробь. Хорошо хоть, боль в руке можно было кое-как терпеть.

Где-то вдали послышался рык моторной лодки. Луч прожектора резанул по глазам. На всякий случай я спрятался за поплавок, стоя по пояс в темной воде. Больше я ничего сделать не мог – надеюсь у меня получится ударить непрошенного гостя первым. И вдруг до боли знакомый чуть хрипловатый голос выкрикнул:

– Эй! Есть кто живой? Выходи, кто бы ты ни был! Не зли меня, или я стреляю!

– Дружище! – отчаянно завопил я. – Это Риппер! Ко мне!

Суденышко обогнуло почти затонувший самолет и я увидел Пита Сондерса. Он положил на сиденье помповый дробовик.

Что-то темное и теплое стекало по пальцам. Пит недовольно пробурчал:

– Хватит мне здесь капать своей кровью!

– Не нравится? Сейчас я буду капать твоей! – от слабости я привалился к борту и уронил голову на грудь.

Пит фыркнул и разрезал промокший насквозь рукав.

– Знатный у тебя здесь «рот». Рана зияет. Зашивать надо. Выглядит жутко, но не так глубоко, как хотелось бы.

– Чего?!

– В смысле, как не хотелось бы… ну… к счастью не так глубоко… – Пит смутился, быстро намотал мне на руку бинт и протянул термос.

Я глотнул горячий кофе. По венам разлилось тепло, и я застонал от невыносимой боли в промерзших ногах.

– Переоденься в сухое, – Пит выудил из-под сиденья старую куртку и брюки. – Она хочет видеть только тебя.

– Кто? – не понял я.

– Мелисса, – отвел глаза Сондерс. – Говорит, что если ты не появишься у нее через час, она убьет Мэри.

Взревел мотор, и я едва не свалился за борт. Моторная лодка рванулась к темневшему вдали берегу.

Едва металлический нос проскрежетал по пирсу, мне в лицо ударил ослепительный луч.

– Здесь Риппер! – крикнул в темноту Пит.

Прожектор погас. Человек в форме помог мне перепрыгнуть на берег и, поддерживая под руку, почти силой дотащил до гостиницы. Штурмовая группа оцепила здание, возле двери дежурили двое спецназовцев. Сквозь закрытые жалюзи пробивался свет.

– Риппер, отвлеки ее, дай ребятам сделать свое дело! – зашептал человек в форме. – Сигнал к штурму – «я люблю тебя, Мэри». Понял?

Я вошел в комнату. Мелисса сидела на полу за диваном, прижав к виску Мэри ствол пистолета. Разбитые губы моей жены распухли, на лбу надулась багровая шишка. У меня сжались кулаки.

– Это Левинсон, – как бы извиняясь, сказала Мелисса. – Ударил ее пистолетом по голове. В наказание.

Мэри кивнула, подтверждая ее слова.

– Дурачок! – прошептала она. – Откуда они знали, что вышку взорвали? Мог бы догадаться!

– Твоя жена куда умнее тебя, – мисс Ирвинг щелкнула предохранителем.

Значит, пистолет не был готов к стрельбе?

– Мелисса, – я попытался убедить ее. – Сдавайся! Ты проиграла! Здание окружено, вот-вот начнется штурм! Груз с вертолета на дне озера. Отпусти заложницу!

Мелисса посмотрела на меня и провела рукой по глазам:

– Джек… скажи мне… они оба мертвы?

– Да! – я в нескольких словах рассказал, что произошло.

– Что ж… Джек, ты бы смог жить без Мэри? Зная, что она погибла из-за тебя?

Мои глаза говорили лучше любых слов.

– Вот и я нет, – странно улыбнулась Мелисса. – Мы были вместе, пока смерть не разлучила нас. Она же нас и соединит.

Я не успел даже шевельнуться. Мелисса толкнула мою жену, сунула себе в рот ствол пистолета и нажала на спуск. Но вместо выстрела раздался лишь негромкий щелчок… Осечка!

– Я люблю тебя, Мэри! – отчаянно выкрикнул я, подавая сигнал к штурму.

Дверь с грохотом сорвалась с петель. Пол задрожал под тяжелыми ботинками спецназовцев. Чья-то могучая рука швырнула меня на пол. Я закричал от боли в раненной руке и медвежий голос бойца виновато произнес:

– Простите, сэр, вы могли пострадать!

Могучая лапища поставила меня на ноги, но сил стоять у меня уже не было.

Я проснулся от звука знакомых голосов. Кто-то очень громко спорил. Мужчина и женщина. Я кое-как продрал глаза, вытер простыней липкий холодный пот и, пошатываясь, побрел к двери. Сегодня четвертый день адовых страданий, имя которым – простуда. Купание в холодной воде озера Рейнджли не прошло для меня даром.

–… пусти меня к нему! Есть разговор! – раздраженно произнес полковник Келли.

– Я же сказала, он болен! Не хочет никого видеть! У него депрессия! – Мэри хлопнула по стене ладонью. Она разве что не шипела, как разъяренная кошка.

И полковник, всегда суровый и непреклонный, отступил перед решимостью собственной дочери.

– Ладно, – пробормотал он. – Зайду через несколько дней.

– Сэр! – крикнул я так громко, как мог. – Давайте поговорим, раз пришли!

Мэри вылетела из коридора, схватила меня за здоровую руку и потянула к постели: