Разреженный воздух

Она улыбнулась мне почти по-матерински.

– Хм, они так делают? Если уж честно, для всех заинтересованных сторон было бы намного лучше, если бы ты послушался меня наверху и всадил пулю Чанду в лицо. Тогда ты бы смог уйти, по крайней мере, на какое-то время. Теперь все запуталось, но знаешь что? Ты – не детектив из убойного ДПБ, так что, я думаю, мне все сойдет с рук.

– Продолжай убеждать себя в этом, – я старался скрыть нотки отчаяния, но у меня было подозрение, что она права. – Сейчас всем заправляет Земной надзор. Так что с захоронением тел и подделкой документов покончено.

– Почему-то я в этом сомневаюсь. Видишь ли, вот именно этого Торрес так и не уяснил – не понял настоящую механику власти на этой планете. Это как матрешки, Вейл, все выстроились друг за другом. За Джеффом Гэвелом – Милтон, за Милтоном – я. Торрес был не совсем глуп, это он понял. Но за моей спиной стоит региональный губернатор, а за ним – Малхолланд. А за Малхолландом – вся корпоративная махина Марса. Ты ведешь дела с той матрешкой, в чье лицо можешь заглянуть. Но ты никогда, никогда не забываешь о том, что за этой матрешкой стоит другая, выше и тяжелее, которая смотрит далеко за твою спину, за горизонт, о котором ты даже не представляешь. И если твое предложение затуманит это видение, тогда все матрешки обрушатся на тебя с убийственной силой.

– Как ты обрушилась на Торреса?

– Вейл, Вейл, – она развела руками в добродушном раздражении. – Тебя по-прежнему ведут ярость и обида? Ты все еще ищешь цель? Клянусь, раньше ты был умнее. Я же тебе сказала, когда ты сидел в гарнитуре, что не поднимала руку на Павла Торреса. Почему тебе так трудно это принять?

Я уставился на нее в ответ и, как ни странно, в ее небрежном отсутствии враждебности почувствовал холодное и бесстрастное дыхание собственной неминуемой смерти, дышащей мне в затылок. Для Ракель Аллауки и всего механизма Колыбель-Сити это не было чем-то личным или близким. Всего лишь бизнес, простая безопасность. Аллаука заранее убирала с доски неприятную фигуру, просто чтобы перестраховаться.

Для каждого из нас это было не впервые. В старые недобрые времена СК я и сам несколько раз выполнял для нее подобную работенку.

Я сдержал дрожь, которая была в равной степени воспоминанием и яростью. Я ее похоронил. «Оттягивай момент, Вейл, любым возможным способом». Я вздернул подбородок в сторону Аллауки, сверля ее пристальным взглядом.

– Если ты не трогала Торреса, тогда скажи мне, в чем заключалось его предложение? Что такое «Каньон Корриенте Девятнадцать»? Говори! Теперь-то какая разница?

Аллаука на мгновение замолчала. Очевидно, увидела в моих глазах что-то такое, что требовало ответа. Затем снова вздохнула:

– Хочешь сказочку на ночь, да? Хочешь какого-то смысла? Прекрасно. – Она кивнула Густаво: – Принеси мне стул. Затем иди и забери его оружие, нужно, чтобы его нашли при нем. И скажи Гэвелу, чтобы остальные паковали вещи. Полное уничтожение всего – словно никого из нас здесь никогда не было.

В углу помещения, как группа ожидающих вызова застенчивых свидетелей, стояли несколько каркасных стульев из углеродного волокна, подобных тому, к которому я был привязан. Густаво подцепил один из них рукой, притянул к себе и поставил на пол в паре метров от меня. Наградил меня жалостливым взглядом и направился к двери. Затихающие шаги по железному коридору.

Я кивнул ему вслед.

– Гэвел, значит? Ты всю Наземную команду собрала для этой поездки?

Она пожала плечами.

– Из них получаются полезные бойцы. Я стараюсь, насколько это возможно, не выметать сор из избы.

– Ты вообще не боишься, что он проболтается Декейтеру?

– Не особо. Гэвел знает, что в его интересах.

– А Густаво? Что насчет него? Подобные бугаи не годятся для игры вдолгую. Рано или поздно он что-нибудь выдаст, и, когда он это сделает, Декейтер выяснит, что на самом деле здесь произошло. И сдаст тебя с потрохами.

– Ты действительно так думаешь? – Она задала вопрос мягким тоном, словно действительно его обдумывала. – Мне кажется, ты ошибаешься. У Джеффа Гэвела и Густаво есть свои пределы, но в конечном счете это не имеет значения. А вот Милтон имеет.

Она не стала садиться. Вместо этого подошла к большой трубе, разделяющей комнату, разговаривая со мной на ходу.

– Видишь ли, Милтон Декейтер уже не тот, что прежде. Он больше не крутой парень из Нагорья, с которым ты раньше водил дружбу. Успех и легкая жизнь смягчили его. А затем Ирени забрала детей и сломала большую часть того, что осталось. Теперь он живет в пентхаусе своей мечты и плывет по течению. Он расстроится, что тебя убили, может даже заподозрить, что за этим кроется нечто большее, чем неудачный допрос. Но больше он ничего не сделает и в конце получит инструкции от меня.

Она подняла что-то с изогнутой поверхности трубы. Когда я увидел, что именно, у меня по спине пробежал холодок.