Разреженный воздух

– То же самое было и с Торресом, – сказала она, надевая тяжелые черные защитные перчатки, тщательно натягивая каждую до локтя. – Милтон знал, что Торрес предлагал мне крупную сделку. Но я сказала ему, что в ней не было ничего особенного, и он оставил эту тему в покое.

– Мне ты тоже сказала, что в ней не было ничего особенного.

– Не совсем. – Аллаука обошла конец трубы там, где она уходила в пол, и подошла к обмякшему и неподвижному телу Чанда. – Я сказала тебе, что она нежизнеспособна. Есть разница. Зак, запускай, быстро.

Не говоря ни слова, Ретивый подошел к стене и набрал инструкции на ряде расположенных там приборов. Слабая дрожь и грохот – мне показалось, я увидел, как вибрирует труба.

Аллаука слегка повысила голос, перекрикивая шум.

– Видишь ли, Павлу Торресу пришла в голову гениальная идея шантажировать Малхолланда и тех, чьи интересы он представляет. И в своей идиотской наивности он подумал, что я к нему присоединюсь.

Я сделал еще одну паузу в своих попытках держать в курсе молчащую Рис.

– Шантажировать Малхолланда? Чем?

– Чазмой Корриенте Девятнадцать. Как и сказал Чанд.

Она снова кивнула Ретивому, тот ввел новую последовательность команд. Вторичные замки на средней секции поднятой трубы зашипели и с треском открылись. Верхняя половина трубы откинулась, и комнату заполнила отвратительная химическая вонь. Приподнятая секция полностью откинулась, оставив на виду желоб с бурлящей коричневой жидкостью. Чанд дернулся в своих оковах, приходя в сознание.

Аллаука поморщилась.

– Извини, я на минутку.

Она встала за инвалидную коляску, подкатила ее прямо к трубе и оставила там. Чанд стонал, пытаясь отвести голову от потока химической вони. Сложно сказать, пришел ли он в сознание окончательно. Ракель стояла рядом с ним, ее голос был хриплым от того, что приходилось дышать ртом.

– Наверное, я так никогда и не пойму, как кому-то пришло в голову, что кататься по водопадам такого вот дерьма – круто. Наверное, это какая-то глупая мужская штука.

Закованной в перчатку рукой она схватила Чанда за затылок и толкнула всю верхнюю часть его тела, от талии и выше, прямо в поток шлама.

И Чанд все-таки пришел в себя.

Шум, который он издавал, оказавшись внутри, напоминал животный крик, все сознательное «я» исчезло, оставив только оглушительный вопль ужаса и отчаяния. Он яростно дернулся назад, вырываясь из хватки Аллауки, из быстро тающих черт лица и уже слепых глаз потекли жижа и тлеющий дым. Почему-то мне казалось, что он смотрит прямо на меня. Он взвыл, всего один раз, крик вырвался из его рта, который на моих глазах превратился в зубы и кости, затем Аллаука схватила его обеими руками и снова опустила дымящееся лицо под поток шлама. Большие серые пузыри лопались вокруг погруженной в поток головы, когда из него выходили последние выдохи. Полагаю, он рефлекторно вдохнул эту жижу, проглотил ее в последней агонии замешательства и борьбы за жизнь. Сильная судорога прошла по верхней части его тела, дрожь была такой сильной, что даже Аллауку тряхнуло.

А затем Чанд умер.

Аллаука продержала его под потоком еще несколько секунд, может, хотела убедиться наверняка, а может, просто застыла, осознав содеянное. Это нелегко, кем бы ты себя ни считал. Она встретилась со мной взглядом, и мне показалось, между нами что-то промелькнуло, какая-то закодированная передача. Она подняла брови, словно признаваясь в чем-то, в каком-то заговоре, частью которого являлись мы оба. Постепенно Ракель расслабилась. Вытащила обратно то, что осталось от головы Чанда, и выставила в тусклом свете подземелья на всеобщее обозрение.

– Ну вот, – произнесла она, все еще слегка запыхавшись. – Только посмотри, что ты наделал. Месть оверрайдера. Ну и кто в это не поверит?

Глава тридцать восьмая

Аллаука отпустила тлеющую голову Чанда, останки тела повисли на ремнях, удерживающих его в инвалидном кресле. Я был только рад – это зрелище я еще не скоро забуду. Исходящие из сточного желоба пары разъедали глаза, я закашлялся, попытался сморгнуть с глаз слезы. Аллаука вышла из-за трубы и нетвердыми шагами направилась ко мне, руки в перчатках опущены по бокам. Голос застрял у нее в горле.

– Закрывай, Зак.

Стоящий у стены Ретивый снова ударил по панелям управления. Шарнирная секция трубы со свистом поднялась, перевернулась и с лязгом плотно захлопнулась. Резкая вонь опустилась до терпимого уровня. Аллаука стояла передо мной, ее глаза были мокрыми.

– Хорошо себя чувствуешь? – тихо поинтересовался я.

– Конечно, – она сделала глубокий, прерывистый вдох. – Ты, эм… ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное раньше, оверрайдер?

Пульс стучал как бешеный, но я выдержал ее взгляд, у меня даже не дрогнул голос.

– Что-то подобное – да. Пробоина в корпусе, взрывная декомпрессия. Утечка химического груза. Брызги топлива.

– Но ты когда-нибудь сам что-то подобное делал?

– Пару раз. Что ты пытаешься доказать, Ракель?

Она одарила меня странной улыбкой. Упала в кресло передо мной, словно суставы ног ей внезапно отказали.