Разреженный воздух

– Мы будем счастливы от тебя отделаться. Но прямо сейчас я слышу только хвастливый треп старпера из Черного люка. И несет его новоявленный калека, чью шкуру я только что спас. Ты не вселяешь в меня надежду на счастливый конец, Вейл.

Подкрепленный неоэндорфинами и метом, я ухмыльнулся в ответ.

– Вот что должно произойти, комиссар. Ты дашь мне лекарства с новейшими кодами, которые в наши дни используются в лазаретах Службы маршалов. Ты вернешь мне мое оружие и купишь высококачественную гарнитуру. А затем я снова начну игру, а ты отойдешь в сторону и позволишь доиграть партию. – Я сделал эффектную паузу. – Взамен я достану тебе Мэдисон Мадекве. И Идальго.

Что-то дрогнуло в его лице. Слишком явная реакция, чтобы он мог от нее отказаться. Сакарян отступил, но легко мог дотянуться рукой до того места, где я сидел.

– Идальго? – Его голос был натянут как струна. – Что ты знаешь об этом ушлепке?

* * *

Ближайший полностью укомплектованный офис маршалов находился в 300 километрах к югу от Колыбель-Сити, по соседству с медленно умирающим сельскохозяйственным городком под названием Шейдс-Эдж. Это было старое, основанное еще до Мембраны место, восходившее к тем временам, когда людям еще платили за экспериментальное кодирование глобальной марсианской атмосферы. В те времена Шейдс-Эдж с его обильно финансируемыми научно-исследовательскими парками и экокодовым фермерством выглядел как самый сильный претендент на региональную столицу, и Служба маршалов строилась с соответствующим расчетом. Не то чтобы по ним сильно скучали в Колыбель-Сити, грязные окрестности космопорта которого уже превратились в идеальную чашку Петри для контрабандных поставок, полулегальной торговли и низкопробной преступности.

Это различие оказалось ключевым.

К тому моменту, когда до всех дошло, что Великой глобальной мечте о терраформировании настал конец и все деньги ушли на более быстрые и привлекательные проекты, было уже слишком поздно и для Шейдс-Эдж, и для Службы маршалов. Бизнес-модель Колыбель-Сити незаметно превратила город в де-факто экономический центр Шельфа – в комплекте с широко скомпрометированным полицейским управлением, у которого было столько же намерений селить легендарно неподкупных маршалов в черте города, сколько и устанавливать памятник пистако напротив участка. Все попытки Службы передислоцироваться встретили решительный отпор. Шейдс-Эдж был их домом, им он и останется.

– Однако здесь тихо и спокойно, – пояснил Таманг, возможно, пытаясь завершить урок истории на позитивной ноте. Он кивнул вниз, когда служебная вертушка сделала вираж в небе над четкими обнаженными линиями городской застройки Шейдс-Эдж. – Стоит в этой дыре появиться какому-нибудь незнакомцу, весь город узнает об этом через десять минут. Очень легко вести учет и поддерживать периметр. Можно неделями прятать здесь свидетелей под защитой во время дачи показаний и не беспокоиться о том, что тебя застигнут врасплох.

– С мертвецами еще проще, – кисло сказал Сакарян, и остальные рассмеялись.

Мы приземлились между пыльными нанофабными домами, расстояние между которыми красноречиво свидетельствовало о планах расширения, которые некогда были у здешних архитекторов. В их очертаниях чувствовалась сырость и незавершенность, к базовым стартовым башням так и не добавили последующие завитушки увеличивающих конфигураций. Пустыри между зданиями кое-где были ухожены и возделаны, но большинство напоминало свалки. Мы пролетели над парочкой таких, и я увидел, как ремонтные команды наблюдают за нами из-под своих пылезащитных масок.

Офис маршалов отличался от соседних кварталов законченным обликом, придававшим ему вид короткого, толстого полуоткрытого цветка крокуса пурпурно-черного цвета. Мы пролетели над свободно закрученными сегментами лепестков и опустились по центру к паре широких посадочных платформ на крыше главной конструкции. Форма здания создавала чувство защищенности, через хитроумно расположенные промежутки между лепестками внутрь проникали длинные яркие лучи внешнего света. Я выбрался из вертушки на посадочную платформу, и мне показалось, что я попал в тронный зал какого-то бога, страдающего легкой формой агорафобии.

Вниз по стальным ступенькам и дальше на верхние уровни центрального блока – здесь масштаб был куда более человеческим, но в коридорах и лифтах было малолюдно, а многие помещения казались законсервированными. Серьезного вида мужчины и женщины приходили и уходили, время от времени переговариваясь друг с другом, но в целом в здании царили тишина и простор. Раз или два кто-то обменялся лаконичными приветствиями или ударами кулака с членами возвращающейся команды Сакаряна, но в основном нас игнорировали.

– Что-то здесь тихо, – сказал я Тамангу, – а где все?

Он пожал плечами.

– Сокращения. Везде все плохо, что ты будешь с этим делать?