Разреженный воздух

Из горла вырвался рваный рычащий звук. Пошатываясь, я поднялся по лестнице и выбрался из самого густого облака дыма. «Продолжай двигаться, Хак, вылезай из этого дерьма». Еще два пролета вверх, цепляясь за перила на каждом шагу, легкие достигли предела. Я позволил себе сделать вдох, давясь и сильно кашляя, повернулся и тяжело опустился на вершину лестницы. Пульс кулаками барабанил в виски, грудь вздымалась. Я кашлял, я так сильно кашлял, пока слезы не потекли из глаз, а грудная клетка не заболела, словно от побоев.

Наконец спазм прекратился. Я сидел, хрипло дыша, положив пистолет на колени, ствол был еще теплым. Медленно клубящийся дым поредел и рассеялся, открыв мне вид на нижние уровни капсульной стойки. Из-за мембран, слезящихся глаз и всего остального трудно было определить наверняка, но я не думал, что там кто-то ошивается.

Но все равно держал палец на спусковом крючке.

«Пако Семпере, я тебе все твои кишки выну за это».

Какой бы приятной ни была эта мысль, я отбросил ее тут же, как она родилась. Команда фрокеров Семпере не смогла бы провернуть эту операцию, даже если бы от нее зависели их коллективные жизни и сепаратистские мечты. Они едва дотягивали до…

За моей спиной послышались шаги.

Я резко обернулся и вскинул ХК.

– Господи, Хак! Это же я! – Ариана стояла от меня в дюжине метров, одетая в пижаму с дешевым принтом. Половина боевой раскраски была все еще на ней. Увидев направленный на нее дробовик, она вздрогнула. – Какого хрена? Что происходит?

Я опустил ствол. Неопределенно махнул рукой в сторону улицы.

– У нас было несколько посетителей, но они подорвали сами себя. Слушай, копы скоро будут здесь. У тебя есть какое-нибудь снотворное?

Она моргнула.

– Ну да. Пару ночей назад Пит дал мне какую-то сонную бомбу. А что, хочешь?

– Не для себя. – Я прижал большой и указательный пальцы к слезящимся глазам и вытер несколько крупных слез. – Но на твоем месте я бы вернулся внутрь и закинулся дозой. Так ты избавишь себя от путешествия на Соджорнер-стрит для исключительно подробной дачи показаний.

Ее плечи поникли.

– Они могут просто вышибить дверь, Хак.

– Без веской причины и какой-либо приличной техники они так делать не будут. Ни того ни другого у них сейчас нет. Возможно, в какой-то момент они решат с тобой поговорить, но не раньше чем через несколько дней. А может и позже, учитывая заваруху с Земным надзором.

– Но… – Она заколебалась, почти готовая повернуться и уйти. – Ты в порядке? Ты собираешься…

Я отмахнулся от нее.

– Иди. Моя вечеринка, я и приберусь.

Она ушла.

Однако по пути дважды оглянулась. Это заставило меня улыбнуться.

* * *

Глаза все еще горели, когда появилась Чакана.

Я облокотился о перила и, прищурившись, чтобы затуманенное зрение обрело хоть какой-то фокус, наблюдал, как она вылезала из краулера. Обменялась лаконичным приветствием с группой захвата, которая собралась там внизу, в сгущающихся сумерках. Головы на мгновение склонились друг к другу, затем кто-то указал на стойку, и Никки запрокинула голову. Казалось, она смотрит мне прямо в нестерпимо жгущие, неспособные сфокусироваться глаза.

Я медленно поднял руку, приветствуя ее.

Никакой ответной реакции. Чакана быстро направилась к лестнице. Пока она поднималась, я смахнул с глаз слезы.

– А ты популярный малый, да? – поинтересовалась Никки, лишь самую малость запыхавшись после пробежки по восьми пролетам вверх. – Ты не думал хоть что-нибудь оставить для криминалистов? Внизу трудно найти хотя бы шесть органических молекул, все еще приклеенных друг к другу.

– Поговори с Дайсоном.

– Зачем? Мы не можем к нему прикоснуться. – Она сделала долгий вдох. – Тупые программы для самообороны. Если я когда-нибудь стану комиссаром, то напрочь запрещу это дерьмо.

– Эй, я бы за тебя проголосовал.

– Не будь мудаком, Вейл. Что здесь на самом деле произошло?

Я пожал плечами.

– Я уже все сказал сержанту из группы реагирования. Трое парней, одна боеголовка от всепоражающей противокорпусной ракеты. Один разведчик и основная группа из двух человек. Дайсон взломал мозги ВПР и позаботился о группе, а я упустил разведчика.

– На тебя не похоже.

– Ну что могу сказать? Размяк с возрастом.

Внезапно левый глаз пронзила острая боль, и слезы снова хлынули потоком. Я крякнул, выругался и крепко прижал ладонь к лицу.

– О, да. Они мне сказали. – Кажется, в голос Чаканы прокралось сочувствие. – Плаксу словил?

Я снова хмыкнул и откинул голову назад, пытаясь унять боль.

– Иди сюда и дай мне взглянуть. – Она крепко обхватила мою голову обеими руками и снова наклонила ее вниз. – Нет, не так…

– Я в порядке, Чакана.

– Убери, блядь, руку на минутку… и просто дай мне…

– Я сказал, что я в порядке.

– Да, да. Разумеется, в порядке. – Она взяла меня за запястье и мягко отвела мою руку в сторону от лица. По какой-то причине я не стал сопротивляться. – Если не прочистить глаз, от этого дерьма можно получить ожог роговицы. Какая мне будет от тебя польза, если ты ослепнешь?

Чакана пристально уставилась мне в лицо, ее глаза напряженно всматривались в мои за линзами гарнитуры. Кончиком пальца она отвела край нижнего века вниз.