Разрушай и подчиняй

— Нет, — пробормотала я, отмывая остатки грязи с его груди, затем сполоснула ткань и зависла над его лицом. — Ты мне позволишь?

Он напрягся, потом медленно кивнул.

С бесконечно заботливой нежностью, я прижала ткань к его щеке, отчищая от грязи, крови и следов боя. Теперь, когда грязь была удалена, стали видны мелкие царапины. Его щека была немного рассечена от удара кулаком, а также был небольшой заживающий разрыв за ухом. Помимо колотой раны на плече, он выглядел на удивление невредимым.

Я прикусила губу и сконцентрировалась, когда осторожно вытирала под глазами и на лбу. Его длинные волосы испачкали плитку и полотенце под ними.

— Мне нужно как-то называть тебя, — пробормотал он, когда я так деликатно пробежалась тканью вдоль его челюсти.

Я посмотрела вверх, попадая в ловушку его зеленых глаз.

— Дай мне что-то. Как ты хочешь, чтобы я тебя называл.

Лютик.

Я сразу отмела эту идею. Это было ценно для нас с отцом. Если я не смогу вспомнить его, то это единственное, что у меня осталось. Я не хотела мужчину, который казался заботливым и нормальным в одну минуту, и деспотичным чудовищем в следующую.

Я покачала головой.

— У меня нет предположений. Выбери сам.

Он ухмыльнулся.

— У меня не очень хорошее воображение.

Я отвела взгляд, опустила испачканную тряпку в воду и потянулась за другим полотенцем. Артур внезапно переместился, схватив меня за талию, и потянул на себя.

Он поморщился, когда мое тело распласталось на нем, грудь к груди, бедра к бедрам. Его мышцы затвердели, его кожа была горячей подо мной.

Я заерзала.

Он лишь прижал меня крепче.

— Ты понимаешь, что каждое твое движение меня распаляет. Видеть проблески твоего тела, места, которые должны быть скрыты. — Он обхватил мой затылок, притягивая ближе. — Ты не носишь нижнего белья под моей футболкой. У меня сотрясение и кровопотеря, но это не мешает мне думать о вещах, о которых я думать не должен.

Погодите, его футболка?

Я прекратила двигаться.

— Ты обвиняешь меня в том, что я доставляю тебе дискомфорт? Ты заставил меня раздеться. Помнишь?

Он холодно улыбнулся.

— Я не сказал ничего о дискомфорте. — Его лицо помрачнело. — Стоять передо мной голой — это одно, дразнить меня, пока заботишься обо мне — совершенно другое.

Мои легкие сжались.

Его ладони обхватили мои бедра, настойчиво прижимая к себе.

Я ахнула от твердости его эрекции, вдавливающейся в мой живот.

— Кажется, мое тело довольно быстро компенсировало потерю крови. — Я не могла говорить. — Это и был твой план? Убедить меня, что ты заботишься обо мне, чтобы я тебя отпустил? Из чувства этого, как его... порядочности? — Он обхватил мой подбородок, его глаза впились в мои. — Потому что если это твой план, Забывчивая Девушка, тогда ты совершенно меня не знаешь, — его голос понизился до смертельного шепота. — Я не знаю слово «порядочность». Жизнь выбила из меня это унылое слово, как и знания о прощении, доброте, а также, что правильно или неправильно.

Я вздрогнула от обещания в его тоне — оно сочилось неконтролируемыми чувствами... правдой.

Что бы ни случилось с ним в прошлом, это травмировало его так же, как меня ожоги.

— У меня не было плана, — прошептала я.

Он уперся в меня, врезавшись твердостью своего члена в мой клитор.

— Ты победила, не так ли, Забывчивая? Я почти голый, в импровизированной кровати из полотенец. Разве не этого ты хотела?

У меня перехватило дыхание.

— В моих намерениях не было спать с тобой.

— Чушь.

— Извини?

— Ты хочешь меня. Я видел это в твоих глазах в момент, когда мы встретились.

Злость потекла по моим венам.

— В момент нашей встречи, ты развязал мне глаза посреди смертей и сражения. В мыслях я была далека от секса.

Он опустил голову.

— Это не то, что я имел в виду, и ты об этом знаешь.

Вопреки себе, воспоминания о его руках на моих бедрах, напряжении между нами, когда он раздевал меня в лагере, вернулись.

Жар растопил мое сердце.

Страх вернулся слишком быстро.

Что если я замужем? Или обручена? Кого я предам, если позволю этому... злобному, испорченному незнакомцу изменить мои планы?

Я не знала, предохранялась ли я, или о своем сексуальном опыте.

Я ничего не знала.

Слезы снова защипали глаза, и по какой-то необъяснимой причине Килл отпустил меня.

Вскочив на ноги, я отбежала прочь. Я не могла перестать смотреть на эрекцию между его бедер.

Он ухмыльнулся, но это было грустно, и скрывало что-то, чего я не могла понять.

— Ты никогда больше не услышишь от меня этих слов, так что слушай внимательно.

Я промолчала.

Он сглотнул, будто эти два слова, которые должны быть второй натурой человека, причиняли ему физическую боль.

— Спасибо тебе, — пробурчал он, — спасибо за то, что не убила меня и не сбежала. Спасибо, что зашила меня, — глубоко вздохнув, он оттолкнулся вверх, и неуверенно поднялся на ноги. Он покачнулся, хватаясь за кресло, когда его занесло вперед.

Я подбежала, чтобы поймать его.

— Тебе нельзя вставать. Пока нельзя.

Он покачал головой.

— Я не собираюсь ночевать на полу в моем чертовом кабинете.

— Я принесла тебе одеяло. Я устрою тебя поудобнее.

Он покачал головой, на лбу пролегла глубокая морщина.

— Без вариантов.