Разрыв не по шаблону

Отец сам делал ульи по чертежам из старых советских журналов, клеил натуральным клеем рамки, натягивал на них проволоку, крепил на неё рифленые восковые пластины… Алеша вначале был на подаче и побегушках. Потом ему начали доверять и серьёзные вещи, вплоть до возвращения вылетевшего роя — как все мальчишки, он отлично лазил по деревьям и на пчелиные укусы почти не реагировал. Разыскав осевший рой, он окуривал его ароматным фруктовым дымком из дымаря, от чего пчелы становились сонными и не агрессивными — «обкуренными». Потом пушистым веником из тут же наломанных веток сметал их в подготовленную тару, внимательно следя за тем, чтобы не упустить матку…

А потом их дом сгорел, как и несколько других рядом с ним. Красивым местом в ближнем Подмосковье — недалеко от леса, на берегу реки и в цветущих лугах, заинтересовались люди, занимающиеся строительством коттеджных поселков. Вначале мирно предлагалось продать участки, потом были настойчивые уговоры, а дальше случились пожары. Или совпало так — жара и сушь тем летом стояли страшные… а еще — ветра, настоящие суховеи.

Как так получилось, Лёшка не знал — был тогда в школе, но его родители погибли в огне. Спасали дорогие в их понимании вещи, документы или припрятанные под досками пола деньги? Или просто уснули днём, наработавшись с раннего утра? Но это случилось и в тринадцать лет он остался бездомным сиротой.

Пару дней, пока сельчане организовали похороны, он жил у одной из учительниц, а потом за ним приехал солидный мужчина на дорогой машине с водителем и забрал с собой — он стал воспитанником Романа Спивакова, управленца среднего звена из Москвы и отца той самой Лены.

Это произошло не случайно. Старый дом Спиваковых тоже сгорел, а когда местные органы управления вызвали наследника, чтобы оформить урон документально, он узнал о том, что мальчик — друг его Ленки по детским играм, остался сиротой и скоро отправится в детский дом. Решение об опекунстве было принято единолично, все остальные члены семьи были просто поставлены перед фактом.

Гораздо позже, когда они — два взрослых мужика, вскоре после его женитьбы на Лене, сидели в уютном ресторанчике на одной из тихих улочек Парижа, отпустив своих женщин погулять по магазинам… Состоялся этот разговор:

— А ты ведь на меня похож, Леша… — задумчиво заключил старший мужчина и со смешком поднял руки, будто сдаваясь: — Не в том смысле! Бог с тобой… матушке твоей земля пухом — честная, работящая женщина была, хорошая пара. Я о том, что внутри — мы похожи, хотя и своего характера у тебя… тоже есть. Но что-то ты взял и у меня. Или оно и было? Я ещё тогда увидел — когда ты гроб для матери шкурил изнутри, чтобы не колко ей. Я и подумал — а обо мне кто… вот так запереживает?

— Только потому меня и взяли? — удивился Алексей.

— Ты что? — в свою очередь удивился опекун, — я тебе не мать Тереза. Тогда я принимал решение, исходя из необходимости исправить то, что наша Галина Львовна с Ленкой сотворила. Был ребенок — золотой ребенок… моя вина тоже есть, просто даже в голову не пришло, что родная мать может настолько ополоуметь! Если с детства лепить из человека рекламного идола, то и получится… идолище. Я тогда с головой был в работе — со среднего звена в высшее лез и это все упустил. И уже тогда она насобачилась вести себя «мило». А я эту фальшь заметил поздно — когда руки раскинул маленькую девочку свою обнять. Долго тогда дома не был, соскучился, ждал — на шею прыгнет, повиснет, а она чинно так подошла, юбочку расправила и улыбка на тридцать два — не наша… да ты знаешь. И в глазах пусто, а что и есть… заучено.

— Она постоянно под обстрелом чужих взглядов, ребенок рос и учился держать удар, — попытался Алексей объяснить поведение Елены.

— Она научилась врать, лицемерить и виртуозно играть, Лёш, — тяжело вздохнул мужчина, — и считать деньги тоже — это от матери и никуда от этого… Наплачешься ты с ней, сынок, ей бы кого пожёстче. Не нужно было вам… я говорил тебе, но раз решил — теперь и я на тебя надеюсь.

— Так почему вы тогда приняли такое решение?

— Понял, что растим эгоистку и лицемерку. И не только в тот раз… Стал присматриваться и понял, что почти уже ничего и не осталось от моей Ленки. Конкурсы, подиумы, дни и недели детской моды, журналы, фотосессии, макияж, наряды, прически… мать с катушек слетела!

И я решил — нужен еще один ребёнок, чтобы мозги на место встали и времени на вот это всё уже не осталось. И Ленке бы на пользу… Галина и не отказывалась, но я быстро понял — если она не хочет, то ничего и не будет, хоть ты что… С этими их таблетками, спиралями… — контролю не подлежит! Ну, и тут — ты.