Развал

Василий ходил в Трептов парк, и видел высеченное на камне у подножья воину освободителю изречение Сталина и его имя. Бурцеву тогда показалось странным. Там, на родине, после развенчания культа личности не осталось и упоминания о нем. А тут в центре Европы, которую Сталин покорил и оставил жупел, уважали. Боялись и уважали. Странное, все-таки, существо человек: чем страшнее идол, тем больше он ему поклоняется и приносит жертвы. В России его тоже боялись и уважали. Ведь встретились после смерти Сталина две России. Россия сидевшая и Россия сажавшая. Встретились и не подрались. Выпили, пожали друг другу руки и разошлись с миром. Видать, уже накричались вдоволь. Многие чувствовали вину. Вину за пролитую невинную кровушку. За то, что участвовали в разграблении матушки Родины. За то, что молчали, видя, как другие грабят. За то, что строчили доносы на своих сограждан. Видать знали, за что пришло возмездие, поэтому и не подрались и не стали мстить друг другу. Но кто же заставит каяться этих грабителей девяностых? Откуда придет возмездие им, за эту нищету, которую создали они своим необузданным аппетитом? За нищету, которая привела людей к разорению семей, суицидам, замерзанию стариков в своих домах, пьянству и наркотикам, и вымиранию России. Около миллиона в год Россия теряет населения в результате повальной нищеты и пьянства. Ведь пьянство — это социальная болезнь и причины её появления — безысходность. Воруете вы, господа властители, воруйте?! Ну, стройте вы дворцы у себя на родине. Давайте хоть как-то своему народу зарабатывать и кормить свои семьи. Но нет же, крадут и вывозят капитал за рубеж. Дают жить и процветать народу другой страны, а свой народ обрекают на вымирание. И не надо этим государствам тратить огромные средства на армию, если рядом слабая и бездонная дыра; не надо завоёвывать чужие территории и подвергать свой народ риску, пока будут такие, сосущие Россию изнутри. Эти страны и дальше будут развиваться.

— Так чем же Соснин со своим демократическим окружением лучше коммунистов? — думал Бурцев. Чем же правые лучше левых? А ничем. Пожалуй, и разница между ними только в том, что одни душили людей в ГУЛАГе и в психушках, а при этих отстреливают людей прямо на улице, взрывают в домах, на рынках, в электричках. Да множество банд, разгуливает в городах, и на дорогах, зачастую руководимые депутатами и мэрами.

Воинское звание полковник Бурцеву присвоили почти перед самым выводом полка. Торжеств особых решил не устраивать, а отметить в немецком баре. Пригласил только своих заместителей. Гаштет выбрали маленький, уютный. Он стоял на краю деревни, почти в лесу. Рядом живописное озеро и впадающая в него речушка с плотиной и старинной мельницей. Вдоль берега озера стояли вековые сосны. Между ними петляла неширокая пешеходная дорожка со скамейками по бокам. Сам гаштет размещался в старом особняке, что придавало ему особый уют. Пока зампотылу Эрик Айдман разговаривал с хозяином бара, Бурцев с замами разместились на скамейке и любовались природой.

— А всё таки хорошо, что имеем человека, говорящего на немецком, — сказал Черняк. Айдман был немец из Поволжья, в полк приехал совсем недавно.

— Молодец он — сказал Бурцев — и года ещё нет, как он сменил Сергей Сергеевича, а быстро врос в коллектив. Порядок в тылу навёл, не в обиду сказано старому. Сергей Сергеевича надо было постоянно толкать, а этот всё сам без толкача работает. В столовой загляденье, порядок, чистота. Казалось бы, те же люди, те же повара, а всё по-другому.

— Да, — сказал Черняк, — немцы умеют. Вот поглядите, — Черняк указал рукой на деревню, — всего каких-то тридцать домов, а как всё устроено, позавидуешь. Дома кирпичные, заборчики маленькие, ровненькие, возле домов клумбы с цветами. Улица мощёная, тротуар. Возле озера аллея. Вроде бы не деревня, а маленький городок. У нас не во всяком районном центре такое есть. А если есть, то только на улице, где живёт районное начальство. А в деревнях покосившиеся заборы, да наспех сколоченные туалеты; посреди улицы колея в метр и туда жители мусор валят. А тут гляди, бачки для мусора возле каждого дома, фонари горят, и никто их не бьёт. Будка телефонная стоит: в ней свет горит, и телефонный справочник лежит на полочке, карандашик весит на ниточке. И никто их не крадёт. Маленькая деревушка, но есть пивбар, магазин. Зачем этому немчику в город ехать. Он тут дышит свежим воздухом и живёт в таких же условиях, как горожанин. А у наших деревнях не то, чтобы гаштет, магазин не всегда есть.

— Автолавка хлеб привозит, — подхватил зампотех, — по селу едет и сигналит, как баранам.

— Ну, ты хватил, как баранам, — возмутился помощник по воспитательной работе.