Разведчик от бога

Егор распознал этот звук, как работу счетверенной пулеметной установки. Он моментально выпустил накопившийся в груди от напряжения воздух, заулыбался и посмотрел на Каманина, который второй раз за всю дорогу открыл глаза.

Сержант смотрел на своего бойца, который был всего три недели в его подчинении, но успел за такой короткий срок вырасти в настоящего воина. Действия молодого разведчика, его решимость, его храбрость порадовали младшего сержанта. Он улыбнулся Егору еле заметной улыбкой, чуть изогнув уголки потрескавшихся губ.

От внезапно миновавшей опасности Егор мгновенно обмяк. Плечи опустились, глаза засияли. Он на мгновение потерял контроль над собой, из-за чего едва не вывалился за борт прыгающего на ухабах грузовика. Снова взяв себя в руки и крепко вцепившись в доски обшивки, он стал искать в просветах между деревьями тех самых зенитчиков, которые открыли спасительный огонь по самолетам. Но тщательная маскировка скрывала позиции пулеметчиков. У Егора так и не получилось их увидеть, не довелось отблагодарить этих ребят хотя бы жестом.

Большая часть пути была уже пройдена. Оставалось совсем немного. Начали попадаться конные разъезды, отдельные команды красноармейцев, одна из которых, численностью в несколько человек, вела пленного гитлеровца, увидев которого Егор даже подумал, что это тот самый, из-за которого был ранен Каманин и погибли два новеньких из его взвода.

Проехав еще, он увидел довольно странную для себя, но вполне обыденную для войны картину. Посреди огромного поля ковырялись в земле десятки детей и подростков. Худые, одетые кое-как, со странными инструментами в руках, напоминавшими заостренные короткие колья, они рылись в еще сырой весенней земле.

Наблюдая за ними, Егор не сразу сообразил, что таким образом ребятня добывает пропитание. Оставшиеся на земле бурты картофельной ботвы и наскоро собранный в преддверии войны урожай позволяли находить уцелевшие клубни, которые годились для приготовления самых простых домашних блюд.

Очередной лесок скрыл от взгляда Егора работавших на бывшем колхозном поле детей. По дороге стали попадаться когда-то многолюдные деревни, на месте которых теперь виднелись только остатки сильно обугленных бревенчатых стен и закопченные печные трубы. Одно мертвое селение сменяло другое. Некоторые из них были совершенно безлюдны, но кое-где встречались люди, вернувшиеся к родным местам после отступления гитлеровцев.

Голодные, облаченные в грязное тряпье, люди неспешно возились на руинах своих домов. Чумазые ребятишки, завидев машину, выбегали на дорогу и протягивали грязные ладошки, выпрашивая у проезжавших мимо солдат что-нибудь съестное. Егор заметил, что эти дети вовсе не пытаются догнать, как бывало до войны, радостно и весело, любой автомобиль. Они тихонечко шли вдоль дороги, истощенные и обессиленные голодом, и смотрели на проезжавших, едва заметно улыбаясь.

Егор снова зло прохрипел и плотно стиснул зубы. Он отвернулся и стал смотреть на Каманина, вид которого, в отличие от вида изможденных ребятишек, которым он ничем не мог помочь, внушал уверенность в собственных силах. Егор знал, кого будет просить в госпитале об особом отношении к герою-товарищу, он обязательно найдет изувеченного ранением и потому оставленного служить в медицинском подразделении батальонного комиссара, которого тоже будет уговаривать о содействии. И тот не откажет. Он фронтовик. Он все поймет.

Машина въехала в большое селение, в котором Егор был совсем недавно. Вот и госпиталь, который он покинул после лечения, получив направление служить в разведке. Его встретили, как и три недели назад, посты красноармейцев, позиции зенитчиков с наблюдателями, непрерывно смотрящими в бинокли, длинные и петляющие линии траншей с ответвлениями для входов в блиндажи. Кое-где кипела строительная работа – солдаты-саперы обрабатывали бревна и доски. Дымила полевая кухня. Пророкотал проехавший навстречу мотоциклист в кожаном реглане и в больших очках, которые делали его похожим на причудливую рыбу. Наконец показался купол старой церкви, послужившей Егору верным ориентиром.

Машина остановилась, Егор спрыгнул на землю и, вцепившись в обшивку кузова, вместе с шофером стал откидывать борт с той стороны, где лежал раненый Каманин. Из ближайшей избы, в которую еще в феврале вносили только что прибывшего в госпиталь красноармейца Щукина, выбежали санитары с носилками и две медсестры. Старшина, приехавший вместе с Егором, шустро принялся помогать. Не найдя себе места возле них, парень, пересилив себя, помог своему недругу Миронову покинуть кузов машины и передал его медицинской сестре.

Глазами Егор проводил носилки с Каманиным. Как только дверь за ними закрылась, он бегом направился в маленький деревенский домик, где размещалось рабочее место комиссара госпиталя. На пороге его встретил часовой из числа раненых, лечение которых подходило к концу и которых начинали постепенно привлекать к караульной службе и несложным работам по хозяйству.

– Боец, мне к батальонному комиссару! – выкрикнул Егор, наткнувшись на солдата с винтовкой.