Разведчики

– Я повлияю, – Алевтина шагнула к столу, рядом с которым стоял голый Филин с окровавленным ножом в руке.

Глаза у капитана были бешеные и взгляд поначалу не фиксировался. Но с каждым мигом в глазах у Никиты появлялось все больше и больше осмысленности. Впрочем, более заметной была не эта метаморфоза. Едва зашитая рана на груди у Филина заживала. Не прошло и минуты, как она стала выглядеть рубцом двухнедельной давности, из которого почему-то забыли удалить нитки.

На метаморфозу обратили внимание и другие.

– Да-а… швы пора снимать, – негромко и как-то чересчур невозмутимо проронил Яков Лейбович.

– Чем снимать-то? – проворчала медсестра Галя. – Инструмент весь на полу.

– Филин! – позвала Еремина. – Никита! Слышишь меня? Успокойся, все в порядке! Ты в госпитале, тебя лечат, ты скоро поправишься.

– Можно было без наркоза, – обращаясь к хирургу, тихо сказал анестезиолог. – Столько добра перевели.

– Во время операции все ведь по-человечески шло. – Яков Лейбович пожал плечами. – Нет, без наркоза он мог двинуть в небесном направлении. А так… посмотри на него. Корсар Карибского моря, с кортиком кверху. Беспощадный разбойник Бармалей. Сколько продлится фаза возбуждения, как думаешь?

– Думаю, вы не о том думаете, коллега. – Анестезиолог покачал головой. – Это не шоковое возбуждение, это что-то другое. Взгляни на шрам. Почти исчез.

– Они обо мне говорят? – Филин сфокусировал взгляд на Ереминой.

– О тебе. – Алевтина указала на финку. – Ножик брось.

Никита опустил взгляд. Обнаружив, что стоит посреди операционной голым, он резко прикрылся рукой и положил финку на стол.

– Фриц промазал, да? – Капитан ощупал грудь. – Не больно даже.

– Ущипни, а то проснуться не могу, – попросил ассистент хирурга медсестру.

Галя без промедления выполнила просьбу, и ассистент вздрогнул.

– Не промазал, – ответила Филину Алевтина. – Ты очень быстро поправился, после того как товарищи хирурги вытащили нож и зашили рану.

– Так бывает? – Никита поднял взгляд на Якова Лейбовича.

– Теперь бывает. – Хирург пожал плечами. – Но вам все равно лучше прилечь, капитан. Галя, каталку.

– И куда? – спросила медсестра, направляясь к двери.

– В третью палату.

– К тем двоим?

– Да. Случай похожий.

– А «те двое», это кто? – К хирургу обернулась Еремина.

– Пациенты с баротравмой. Утром поступили. «Катюшами» накрыло, вызвали огонь на себя. Мы подозревали разрывы внутренних органов, обширное внутреннее кровотечение, но… к вечеру они уже спокойно ходили по корпусу.

– Ложись. – Еремина указала Никите на каталку. – Сама тебя отвезу.

– Да я… дойду.

– Голый и без тапочек? – вмешалась Галя, разворачивая простыню. – Ложись, говорят. Алевтина Дмитриевна, там свободная койка у окна, нижнее белье в тумбочке.

– Спасибо. – Еремина придержала Филина, пока он укладывался на каталку, накрыла его простынкой и вывезла из операционной.

– Кто-нибудь верующий? – когда за Алевтиной закрылась дверь, спросил Яков Лейбович.

– Все вам расскажи, – буркнул анестезиолог. – Я в партии с тридцать седьмого. А что?

– Ощущаю потребность произнести молитву, но не знаю ни одной.

– Есть альтернатива. – Анестезиолог подмигнул медсестре. – Галя, будь добра, разведи нам… по сто грамм.

– Ночь на дворе, – буркнула медсестра. – Хоть бы до утра подождали… для приличия.

– Нервы не ждут, требуют успокоения.

– И еще неизвестно, какое будет утро, – продолжил мысль коллеги Яков Лейбович. – Даже если не поступят другие… такие же, как Филин… хлопоты нам обеспечены. Этот случай спустить на тормозах не выйдет. Это вам не внутренняя травма, которая то ли была, то ли нет… это…

– Все начальство и Смерш в придачу, – подсказал ассистент. – В гости к нам.

– Галя, разводи! – с заметной тоской в голосе, теперь уже не попросил, а потребовал анестезиолог…

Все, что сказали врачи, отложилось в памяти у Филина отчетливо, да только осмыслил он эту информацию с запозданием – лежа на каталке. Точнее, в тот момент, когда откуда-то вдруг возник ефрейтор Покровский, в белой санитарской куртке поверх формы. Алексей перехватил у Ереминой каталку и ловко завел ее в палату номер три – удивительно маленькую, всего на шесть коек, и единственную с зарешеченным окном. Нет, решетка была старая и условная, из тонких прутьев, наверное, раньше в этой комнате располагалась какая-то канцелярия или хранились матценности, но факт немного покоробил.

Филин уселся на каталке и осмотрелся. Его прибытия ожидали двое. Подполковник Васнецов и старшина Бадмаев. Оба в больничных халатах. Командир смотрел на нового обитателя чуть иронично, а Бадмаев расплылся в искренней улыбке до ушей. Никита покосился на Покровского, затем на Еремину и хмыкнул.

– Все в сборе?

– Все – это кто? – вдруг послышалось со стороны двери.

Филин обернулся.

– Теперь точно все. – Он кивком предложил войти. – Присоединяйтесь, товарищ замполит… к пролетариям всех стран.

– Ты это! – В палату вошел подполковник Стасенко. – Думай, о чем шутишь. Ну так что? Кто тут собрался, по твоему мнению?

– Вы-то как тут очутились? – удивленно спросила Еремина.

– По контузии.

– Не в госпитале, в палате. Как вы нас нашли?