Разведи меня, если сможешь

— Вы и сами прекрасно поддерживаете беседу, — отмахнулся я.

— Это уже ни в какие ворота не лезет! Я бегу за вами как сумасшедшая и все равно не успеваю…

— У нас разные каюты, — стараясь контролировать рвущееся наружу раздражение, проговорил я, стряхивая наглую руку. — В свою я вас не приглашал, так что не стоит играть в догонялки. На дирижабле каждый из нас — сам по себе.

— Вот как? — Она обиженно отступила и скрестила руки на груди. — Могли бы сказать об этом чуть раньше! Прошу прощения, что отвлекла вас. Увидимся при посадке в Глемшире.

В голове уже зрел колкий ответ на прощанье, но тут меня повело.

Выронив сумку из враз ослабевших рук, я судорожно проверил, на месте ли сахили, привалился к стене и, тяжело дыша, начал шептать рунические заклинания, укрепляющие печати на моем теле. Какая-то дрянь рвалась в ослабевшее от недосыпа тело, старательно выискивая брешь в моей защите.

— Что с вами? — сквозь звон в ушах до меня донесся обеспокоенный голос Кэтрин Поук. — Мне найти врача? Что делать?

— Отвалить, — процедил сквозь зубы, больше всего желая оказаться подальше от клиентки. Еще не хватало, чтобы она видела меня в таком состоянии.

На явную грубость она отреагировала своеобразно. Проигнорировала ее. Жаль. Мне нравилось, как миссис Поук заводилась вполоборота, вступая в полемику с видом поруганной невинности, а потом убегала с поля боя, воображая, что победила врага хоть в чем-то.

— Я вижу ваш номер. Мы почти пришли, — затарахтела эта неуемная женщина, подхватывая мою сумку и подставляя свое плечо в надежде, что я пожелаю на него опереться.

Это подействовало отрезвляюще.

Показалось, что меня окатили холодной водой, и тут же вернулась чувствительность. Шевельнув пальцами рук, я оттолкнулся от стены и, придерживаясь за нее, медленно пошел вперед.

— Вы что, идиот?! — вспылила миссис Поук. — Я же вижу — вам плохо. Почему не принять мою помощь?

Потому что я не калека и не совсем уж конченый идиот, дорогуша, чтобы висеть на женщине, позволяя ей тащить себя до кровати.

— Со мной все в порядке. Просто перепад давления сказался… — ответил с трудом, старательно проговаривая каждое слово. — Идите к себе.

— Бегу и падаю!

И она действительно побежала. Остановившись шагах в восьми от меня, толкнула дверь одной из кают и с чувством посетовала, ударив по створке ногой и едва не испортив туфли:

— Заперто! Зачем запирать номера, в которые еще никто не вселился?! Ну что там можно взять? Ничего!.. Погодите…

И по тому, как это было произнесено, я вдруг понял: она не отвяжется.

Черт-те что. Надо же было ее характеру проявиться в самое неподходящее для этого время.

— Карта-ключ у меня в кармане, — шепнул, не особенно надеясь, что клиентка услышит.

Зря. Кажется, у нее не только инстинкт наседки обострился, но и слух. Она подбежала и, совершенно не стесняясь, сунула руку мне в штаны. Сначала в левый карман, затем в правый, бестактно повозившись там своей ручонкой.

— Здесь ничего нет, — возмутилась миссис Поук, поднимая взгляд.

— Вы нас оскорбляете, — хмыкнул я, чувствуя, как кровь приливает к самому ненужному сейчас органу.

— Мистер Боннер! — У Кэтрин глаза вот-вот грозили выпасть из глазниц. — Как это понимать? Вы обманули меня!

— Ключи в пиджаке, миссис Поук, — прохрипел я. — В кармане пиджака. Но я запомнил, на что способны ваши руки.

К моему искреннему сожалению, на этот раз она не покраснела, а лишь кашлянула и, быстро вынув карту, побежала открывать дверь. Но не свою. Замок тихо щелкнул, и единственное препятствие между мной и кроватью отъехало в сторону, пропуская внутрь каюты.

Обнаружив искомое, я сделал над собой последнее усилие и спустя пару секунд упал на мягкий пружинистый матрас. Вот оно, блаженство!

Моментально отключиться не дала единственная мысль, с транспарантом блуждающая в моей пустой голове: дверь не закрылась и цоканья каблуков не было слышно.

— Вы ждете, когда можно будет надругаться над телом? — уточнил я, понимая, что Кэтрин Поук все еще стоит где-то рядом и смотрит на меня своим отвратительно сочувствующим взглядом.

Послышалось тихое шипение. Дверь закрылась. А затем до уха донеслось раздражающее «цок-цок».

Не ушла!

— Я побуду с вами. Немного.

— Нет, — ответил я.

— Да. Как только пойму, что с вами все будет в порядке, — сразу уйду.

— Тогда вам придется провести со мной остаток жизни, — хмыкнул в матрас. — У некромантов не бывает «все в порядке».

— Спите, Адам. Хватит уже тратить яд на одну меня, так у вас для других ничего не останется.

— Мне для клиентов ничего не жалко, — отозвался, чувствуя, как тяжелеют веки.

Она промолчала, а с моих ног загадочным образом слетели любимые ботинки. Хотелось сказать, чтобы проваливала и не смела наблюдать за моим бессилием, но язык вдруг стал ужасно тяжелым, а перед глазами окончательно потемнело. Оставалось лишь надеяться, что наваливается на меня банальный сон, а не вечный покой…