Разведка боем

Грохнул вдруг выстрел — усатый по-пижонски пальнул через карман пальто, и на правой поле возникла дыра с обожженными краями.

Его пришлось успокоить Новикову броском десантного ножа. И все. Непонятно даже, как это, по всему судя — опытные, битые воры отважились на неподготовленную схватку с четырьмя незнакомыми, но никак не похожими на фраеров мужиками.

Впрочем, не все так просто оказалось.

— Товарищи, товарищи, не стреляйте, тут свои!.. — тем самым бабьим голосом вскрикнул один из «мастеровых», введенный в заблуждение комиссарским нарядом Шульгина.

И тут же его призыв перекрыл командирский рык забывшегося Басманова:

— Живьем брать, поручик!

Поняв свою ошибку, «мастеровой» на карачках метнулся к занавесу, шмыгнул под его нижний, украшенный бахромой и кистями край, затопотал ботинками по половицам, удаляясь.

Рудников, остановленный было криком Басманова, бросился следом, наугад стреляя в темноту.

За ним, выхватив маузер, рванулся Шульгин. После шестого или седьмого выстрела раздался отдаленный грохот. Потом — тишина. Андрей, подавив желание бежать на помощь Сашке, стал вместе с Басмановым укладывать уцелевших бандитов на пол, мордой вниз, руки за голову.

Шульгин, светя мощным галогеновым фонарем, догнал Рудникова в конце длинного коридора. Поручик хладнокровно перезаряжал пистолет, а беглец скорчился у его ног с разнесенным крупнокалиберной пулей затылком.

— Поспешил, Виктор Петрович, — упрекнул Сашка Рудникова.

— Никак нет. Едва успел. Смотрите-ка…

Шульгин только сейчас, подняв луч фонаря, увидел, что «мастеровой» едва не спасся. Бамбуковая этажерка, стоявшая у стены, была повалена, по полу раскатились жестяные банки, скорее всего — с краской, а рядом в стене зияла черная щель, откуда тянуло сквозняком.

— Извольте. Я предполагал, что тут есть запасный выход, и, возможно, не один…

— Молодец, поручик, четко соображаете! А что это он про своих кричал?

— Да как бы не агент ихнего сыскного, то есть угро по-нынешнему. Или вообще все они тут «товарищи». Я слыхал еще в восемнадцатом, что есть у них такие, под налетчиков работают.

Шульгин фыркнул. В свое время ему приходилось читать книжки из серии «Подвиг» про бандитов, которые маскировались под чекистов, чтобы грабить буржуев и разжигать ненависть к советской власти. Но если верна прямая теорема, то так же верна и обратная…

— Тогда нужно и остальных поспрашивать. Сумеете?

— Делов-то…

Знаток уголовного мира, поручик Рудников у Деникина служил в контрразведке. Для допроса он отобрал троих. «Матроса» и двух других, подходящих по внешности. Прочие у Рудникова интереса не вызвали. «Раскололись» его пациенты быстро, ему даже бить как следует никого не пришлось. Быстрота, агрессивный напор и тычки в зубы благоухающим свежим дымом стволом.

В своей принадлежности к губрозыску признался только один, напарник убитого, с которым они внедрились на Хитровку еще в прошлом году. Из сбивчивых и путаных слов трудно было понять, чем они больше занимались, «освещением» замыслов преступного мира или собственным обогащением. «Матрос» и в самом деле был из гельсингфорсской братвы (одичавшей и озверевшей от безделья на шестой год) стоящих без дела у стенки линкоров, а третий — «мастеровой» — оказался бывшим приказчиком молочного магазина Чикина, соблазненным возможностью широко пожить в голодное время под надежной милицейской «крышей».

Они даже и не грабили по-настоящему, а просто выезжали на обыски по добытым у наводчиков адресам и выгребали подчистую то, что состоятельным людям удавалось укрыть от предыдущих изъятий и реквизиций. А заодно распродавали и делили выручку за имущество того самого Пал Саввича, к которому и шел Рудников. Сам же хозяин квартиры недавно умер.

— Все ясно, господа? — Шульгин сказал «господа», но смотрел только на поручика, справедливо считая, что от гвардейца Басманова сейчас пользы будет мало.

Рудников молча кивнул и указал «кольтом» в сторону коридора.

— Пошли, соколики. А ты со мной, Михаил Федорович, рядом постоишь, мало ли что…

Басманов без удовольствия, но понимая необходимость происходящего, встал с табурета. Против ожидания Новикова никаких неприятных сцен с мольбами о пощаде, паданием на колени и размазыванием соплей по щекам не произошло. Смертники покорно, хотя и на подгибающихся ногах, поплелись в указанном направлении. И вправду, к концу гражданской войны жизнь человеческая сильно подешевела. И чужая и своя.

Выстрелы из подвала прозвучали едва слышно. Все это время Андрей, оставаясь в передней комнате, держал под прицелом лежащих на полу воров. Для них все происшедшее было не совсем уж неожиданным, к осложнениям в трудной бандитской жизни тут все привыкли, но стремительность и беспощадность пришельцев ошеломляли.

Все-таки в первых десятилетиях века темп жизни был значительно медленнее.

Но их еще ждала отдельная мизансцена.