Разведка боем

— Я ведь давно ее в виду имел, сам не зная, для чего, — повествовал он. — Павел Саввич, еще с восьмидесятых годов (прошлого века, ХIХ, разумеется) съемщиком этого корпуса состоял и главным хитровским «каином», скупщиком краденого, одновременно. Деньги жуткие зарабатывал. Я у него с десятого года, как в газету поступил, бывал здесь иногда. Очень ему мечталось в книгу попасть, он книги уважал, особенно Крестовского и Гиляровского любил почитывать. Ты, говорил, Витя, и про меня что-нибудь такое изобрази, вроде как в «Парижских тайнах». А вот не дождался, помер. Однако живы будем, непременно напишу, колоритнейшая был личность. А помер, скорее всего, действительно своей смертью, хоть и крепкий был, но уж за семьдесят. Про Хряка с Копченым еще выясню, что да кто, однако обратите внимание, полы не взломаны, подоконники на месте. Значит, или знали, где старик деньги свои прятал, или, наоборот, знали, что искать нечего…

— А может, Виктор Петрович, после победы сам его место займешь? Куда как прибыльно, а я уж прослежу, чтобы тебя и новая полиция не трогала? — Шульгин вроде как пошутил, но и Рудников, вежливо хохотнув, словно бы задумался.

Квартира же Павла Саввича на самом деле была недурна. Специально ли ее так спланировали, или она образовалась в процессе многочисленных перестроек? Четырехкомнатная, метров в сто полезной площади, она отличалась длиннейшими, изломанными, вдоль и поперек ее пересекающими коридорами. Все комнаты были расположены на разных уровнях, соединенные то крутыми, то пологими, от десяти до трех-четырех ступенек лестницами, с окнами, выходящими на все четыре стороны света. И решетки на окнах из прутьев в вершок толщиной, и ставни дубовые тесаные на болтах.

Обшарпанные, конечно, стены, штукатурка кое-где отстает пузырями, и масляная краска шелушится, но в целом жить можно. Из кухни с закопченными печью и потолком над ней, оттого что четыре зимы топили черт знает чем, вплоть до газет и соломы, железная дверь черного хода вела на задний двор, а та, потайная в коридоре, соединялась кирпичным тоннелем с подвалами соседнего корпуса, а люк из чулана вел вообще неведомо куда, возможно, и в кремлевские подземелья.

Даже ватерклозет в квартире действовал, хотя ржавая вода еле-еле сочилась из склеротических труб.

Правда, из былой обстановки в квартире осталось только то, чего не удалось вынести или спалить в буржуйках — дубовый стол, титанических размеров диван, разностильные стулья и табуретки, наверняка принесенные позже, и резной буфет с остатками посуды.

— Живем, господа. Вам, Виктор Петрович, особливая благодарность и рукопожатие перед строем…

— Да что ж… Рад стараться, если пригодилось. И вы молодцом, Александр Иванович, в жилу мне подыграли. Словно сами из этих… А Пантелей — это кто? Я вроде не слышал.

— Есть такой в Питере налетчик знаменитый. В полную силу еще не вошел, но знающие люди считают — через пару лет королем будет. Ежели не остановит кто…

Новиков извлек из вещмешка предусмотрительно упакованные баллончики мощного универсального дезинсекталя.

— Давайте, братцы, санобработку проведем. Каждый аршин протравить, клопов да блох со вшами тут наверняка тьма. Хорошо хоть публика эта, не искушенная прогрессом, даже про ДДТ не догадывается, так что мы их разом. И будем обживаться. Павел Саввич надежно устраивался, в случае чего неделю можно обороняться. Крепость…

В маленькой дальней комнате, выходившей единственным окном на примыкающий к Москве-реке пустырь, Шульгин бросил на пол свой и Новикова матрасы, надул их с помощью ножного насоса, притащил сюда же табуретку и два стула, растопил чугунную, заводской работы буржуйку, стал разбирать и раскладывать принесенное с собой имущество.

Мешки не выглядели слишком тугими, но поместилось в них немало, да еще и под одеждой, в карманах и подсумках, кроме оружия и боеприпасов, удалось спрятать массу полезных в здешней жизни предметов.

На вбитых в стены еще прошлыми постояльцами гвоздях развесили «АКСУ», сумки с запасными магазинами и гранатами. Недельный продовольственный запас отнесли на кухню. Пригодится на крайний случай, а вообще они заметили, что за золото даже в голодающем городе можно приобрести все, включая икру и балык, невзирая на «военный коммунизм».

В чуланчике Басманов обнаружил две ведерные бутыли довольно чистого самогона.

— Пойдет гвардейцам нашим с дорожки для сугрева.

— Я бы и сам не прочь, двенадцать часов на ногах, да барахла на себе чуть не два пуда потаскал… — Шульгин со стоном потянулся. — И что там у нас сегодня будет на ужин?

Рудников, с которым они раньше и знакомы-то были едва-едва, оказался человеком во всех смыслах незаменимым.

— Готово уже. Минуток пять — и все. Калачи свежайшие, в сковородке колбаска…

Новиков поднял крышку огромной, как автомобильное колесо, чугунной сковороды. Действительно, колбаса зажарена прямо полукольцами, в застывшем тускло-белом сале.

— Нет, я воздержусь. — Он с сомнением покачал головой. — Она, может, собачья, если не хуже…

— Да что вы, Андрей Дмитрич! — Рудников засунул в рот порядочный кусок, вдумчиво разжевал.