Разведывательная деятельность офицеров российского Генерального штаба на восточных окраинах империи во второй половине XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

При въезде в г. Шахруд нас встретили человек от каргузара и Махмуд (служащий у г. Пиппера), отправляющийся в г. Мешхед. Он старался всячески мне услужить, но отказался от ужина с нашими людьми (плохо на него посмотрели бы за это другие богомольцы-служители). Вечером, часов в 5, пришел тарджи-баши (Давид Григоров) с двумя приказчиками с визитом и принесли отличный виноград (аскиари[148]) и персики. Угостил их ликером. Тарджи-баши предложил дать знать о моем приезде сартипу[149]

и поставить у сада почетный караул сарбазов. Но я решительно уклонился от таких почестей, а вообще, всегда стараюсь своим приездом поменьше делать шуму. Поужинали в 7^h вечера и, устав сильно в пути, сейчас же улеглись спать. Решил завтра сделать дневку.

Местность по мере приближения к г. Шахруду постепенно повышается, особенно к стороне хребта. Возможно было бы, не доходя города, фронтом к Дей-Молла, укрепить позицию, которая имеет прекрасный обстрел. Правый фланг ей, примкнутый к горам, обеспечен тем от тактического обхода (стратегический возможен только от сел. Дей-Молла). Но левый фланг остается на виду и вполне обходим. Кроме того, путь отступления через город с его кривыми узкими улицами и возможностью враждебного отношения жителей крайне неудобен. Выгоднее атаковать от Шахруда наступающую с юга неприятельскую армию и при удаче отбросить ее в Кевирскую пустыню.

В течение истекшего дня в движении были 5^h 48^mm

переменным аллюром; считая по 8 верст в час, это составит 42 версты.

Дорога вполне доступна для больших сил из всех родов оружия и притом широким фронтом.

Утром 11/IX 91 г. я поднялся в 7^h

утра. Ночь была очень холодна, а утром по восходе солнца температура 14 °C. Кончил хозяйственные дела и теперь отдыхаю в полном смысле этого слова: ничего не делаю, брожу по саду или сижу в палатке… Чтобы дать понятие резкого перехода от моего рабочего дня к абсолютному отдыху, скажу и о своем обычном рабочем дне в путешествии, а именно: встаю до восхода солнца, привожу в полный порядок дорожные заметки за истекший день движения, если поздно было это сделать вечером того же дня до сна. Произвожу расспросы сведущих местных людей; набрасываю кроки окрестности ночлега; проверяю все распоряжения для выступления и высылаю, если это безопасно, вьюки вперед с гулямом Багиром и казаком. Трогаясь с ночлега, я имею все для работы при себе: путевую записную книжку, браслет-часы, барометр, термометр и на ременной петле футовый квадратный планшет с приколотой бумагой для съемки и вделанной в него буссолью. Привык я уже писать в коне, даже на ходу шагом; записываю быстро, полусловом, поправляя запись на остановках и привалах. Для съемки часто останавливаюсь и иду пешком, беря засечки буссолью, измеряя расстояния временем, иногда шагами и на глазомер, для чего уже есть навык от прежних работ. Весь день проходит в очень напряженном состоянии, так что под конец даже аппетит пропадает, но за ночь силы восстанавливаются. Только на дневке можно днем вести себя иначе и уравновесить свое настроение, если не очень много опросов и осмотра места дневки с окрестностями, а также отделки съемок.

Мне-то скучать некогда, но люди мои, очевидно, томятся хождением со мною, не отдавая себе отчета, что и зачем я это делаю. Персияне простые этого совсем не понимают, но при знающих и понимающих я съемки и не делаю, а относительно записей они знают, что я послан консулом собирать коммерческие сведения. Этого мнения держатся прежде всего купцы-русскоподданные, которых я опрашиваю на строго законном основании, о чем свидетельствует и гулям консульства, меня всюду сопровождающий. Тем не менее, английский генеральный консул полковник Стюарт в достаточной степени просветил и местные власти, и власти в Тегеране, и какая-то кляузная переписка обо мне и моих сопровождающих продолжается у персидского «центра» с нашими властями и своими местными. Но пока реально это ничем особенно мне не мешает, и я работаю по своему плану, донося, откуда только это возможно, в штаб войск Закаспийской области обо всем, что уже сделал, и отправляю туда надежным путем и свои съемки в крепко запечатанных пакетах через консульскую почту.

Обратимся теперь к прямому моему делу 11/IX 91 г. на дневке. Около 12^h дня пришел за мной тарджи-баши, приглашая от имени русскоподданных пообедать с ними. Обед состоял из туземных блюд (шашлык, курица в соусе, несколько видов плова, шорба (суп), подающаяся в конце обеда, овощи, искусно приготовленные баклажаны (жареные и икра) и пр. Конечно, всякие фрукты и сладости, также кавказское белое и красное вино, коньяк и водка; ее тоже пьют под конец персияне, которые не дотрагиваются ни до вина, ни до ликеров.