Разведывательная деятельность офицеров российского Генерального штаба на восточных окраинах империи во второй половине XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

Мой переводчик вышел исполнять приказания. Молчание между мной и людьми, которых собралось в ските уже несколько мужчин, не нарушалось. Примерно через час явился и сам хозяин в сопровождении моего переводчика. Он почтительно меня приветствовал, пытливо обыскивая меня глазами.

Я привстал и ответил на привет и еще раз попросил гостеприимства у хозяина на одну ночь.

– Все здесь к твоим услугам, эфэндие, – поспешно отвечал с холодным вежливым поклоном хозяин.

Мы сели; разговор начался с погоды, перемежаясь отдельными восклицаниями с именем Аллаха.

Нам скоро подали кофе и принесли сладости. Я достал свой маленький походный погребец и приказал переводчику достать, если можно, яиц или купить и сварить курицу, заявив хозяину, что желал бы только не причинять ему беспокойства.

Хозяин засуетился и вышел, говоря, что сейчас мне приготовит ужин. Но пришедший переводчик тихо сообщил, что все принимают меня за Керама и теряются, как со мной обойтись, опасаясь, что где-либо в горах и вся остальная шайка.

– Хозяин приказал сейчас же тебе готовить курицу. Он, кажется, хочет послать кого-то конным в Гассан-кала, чтобы известить там каймакама (уездного начальника) о твоем здесь пребывании.

В это время вошел и сам хозяин с неспокойным выражением глаз, услужливо хлопоча, как меня получше устроить на ночлег, но в то же время страстно желая узнать, кто я и куда направляюсь. Переводчика он спросил, но ответу его не поверил. Спросить же меня прямо не допускала этика векового обычая гостеприимства.

Я понял затруднение хозяина и пошел ему на встречу. Достав свой паспорт, я показал ему турецкую визу генерального консула в Тифлисе и визу пограничного начальника кордонного района бим-баши Ахмед-эфенди. Хозяин, как будто нехотя, пристально к свету посмотрел визы и отдал мне паспорт с поклоном, ничего не выражая на своем лице.

– Они нам не верят, – сказал мне вполголоса переводчик, – и уже снарядили конного посланца в Гассан-кала.

Я спокойно приказал переводчику постлать мне мой войлок для спанья, а затем, взяв свою винтовку и сбросив с себя шашку и кинжал, обратился к хозяину:

– Так как ты теперь знаешь по паспорту, что мы за люди, то прими на хранение во время ночлега мое оружие, ибо в твоем гостеприимном доме я никого не опасаюсь.

Лицо хозяина сразу просияло, и он радостным голосом сказал переводчику:

– Вот теперь я вижу, что он не Керам, а вы не нукеры этого разбойника. Керам иногда намаза не делает; Керам может достать какой захочет паспорт; Керам переодевается в разные платья так, что его не могут его узнать и близкие ему люди. Но Керам никогда никому не отдаст своего оружия!

Я, конечно, рассмеялся и пошутил на эту тему, говоря, что все-таки Керам горец кавказский и мусульманин и притвориться русским и христианином не сможет. Пусть же хозяин со всей своей семьей успокоится и распорядится нам приготовить ужин, так как мы должны утром рано двинуться на Гассан-кала в город Эрзерум, где меня ожидает русский генеральный консул. Неузнаваемо изменившийся хозяин поторопился теперь гостеприимством наверстать холодность приема, отказавшись взять у меня оружие, которое я повесил на имевшихся колышках на стене сакли.

За ужином, хозяин, угощая меня курицей в перцовом соусе и какими-то сластями, много рассказывал про анекдотические по своей смелости и выдумке похождения Керама. После ужина и хозяин и его члены семьи оставили меня, наконец, в покое. Переводчику и людям моим, ночевавшим около лошадей, я приказал быть готовыми до рассвета.

Оставшись один, я привел в порядок суточную работу, спрятал ее; внимательно всмотрелся в карту и приготовил все для предстоящей работы. Из осторожных расспросов хозяина я узнал, что селение Ид имеет свыше 300 дымов исключительно турецкого населения, живущего земледелием и садоводством; в административном отношении оно составляет центр управления волости; здесь бывают базары; отсюда хорошая, почти колесная дорога в селении Ольту на нашей государственной границе и в селение Гассан-кала. Переводчик по моему заданию собрал еще и другие сведения.