Разведывательная деятельность офицеров российского Генерального штаба на восточных окраинах империи во второй половине XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

Ночлег прошел благополучно (варили себе кашу из крупы). С ночлега в сел. Нир выступили 1/XI в 8 ч. 28 м. утра.

<…>

Наша дорога вступает в узкие улицы города Ардабиля. Ночлег у старшины русских подданных, проживающих здесь, армянина Шахбазова. Хозяин был очень предупредителен и старался выказать свое гостеприимство. Оказалось, ардабильский губернатор выезжал уже с вооруженным отрядом в Муганскую степь для сбора податей с шахсевен и разбора всяких между ними споров. Бивакирует[72] с отрядом в сел. Кельхуран (в 4-х верстах от города Ардабиля. Я решил переночевать, а на следующий день утром съездить в с. Кельхуран с официальным визитом. Всего были в движении 6^h43^m

. Весь переход сегодняшнего дня составляет 40 верст.

Утром 2/XI в 9 ч. 45 м. я выехал с визитом в с. Кельхуран. Губернатор Али-хан принял нас очень любезно. Он бивакировал в своем весьма комфортабельном шатре. Меня сопровождали старшина русскоподданных (мирза Акоп Шахбазов), мой переводчик и старший нукер. Губернатор, лет 50-и, видный и благообразный человек, долго побывавший за границей: в молодости он несколько лет был секретарем персидской миссии в России и жил в Петербурге, о котором вспоминает с восторгом; в более зрелом возрасте был советником персидского посла в Париже, а оттуда уже был вызван на родину и получил это губернаторство, которым, видимо, тяготился, привыкнув к более цивилизованной жизни. Он любезно предложил всякое содействие со своей стороны к разрешению всех интересующих наше генеральное консульство вопросов, о чем он уже известил эмира-низама по телеграфу. Мы быстро условились с ним относительно всех пограничных недоразумений, где их рассматривать.

Он закидал меня множеством вопросов о жизни петербургской и вообще европейской. Подтрунивал над фанатичностью и заскорузлостью быта подчиненных ему людей, сравнивая их жизнь с западноевропейской. Губернатор, по-видимому, человек слабый, доверчивый и все делает по подсказу и совету своего помощника вице-губернатора (мухтамана), ловкого и пронырливого мошенника, отчаянного взяточника, как потом выяснилось из всех сделанных мне заявлений в разных местах губернии. После обычного утреннего угощения сластями и кофе я простился и поторопился вернуться в Ардабиль, где в 3 часа дня ко мне явились представляться все проживающие здесь русскоподданные – это, преимущественно, мусульмане-купцы из г.г. Ленкорани, Шемахи, Геокчая и Баку; пришел только один армянин. Записал их заявления. Надо сказать, что перед отъездом от губернатора я спросил его мнения о старшине русскопод-данных в Ардабиле.

Он ответил серьезно по-французски: «C’est un homme cruel et n’est pat honiable»[73].

Приведу для примера несколько заявлений…

Хаджи-Менаф, купец из Геокчая заявил следующее: «Больше года тому назад приказчика его, Келбалай Амида ограбили близ города и отняли у него 1812 руб. кредит, билетами, бывшими в сумке. Так как векиль-аль-мульк не обратил на мое заявление внимания, поданное ему через старшину, то мною было подано прошение в российское] ген. консульство; был получен ответ-приказ эмира-низама о розыске виновных и возвращении денег. В приказе было сказано: пусть присягнет или мухтаман, что не взыскал с преступников денег, или присягнет истец, что с преступников ничего не было получено мухтаманом. Этот последний присягать не захотел, а возвратил через купца (Аги-Замина) только 620 р[ублей], остальных же денег возвращать не хочет. Старшина свидетельствует, справедливость этого заявления. Все заявляют, что 4 года тому назад они не терпели таких притеснений в торговых векселях и только теперь, в эти годы, когда настоящий мухтаман подчинил своему влиянию и прежнего, и нынешнего губернатора, наши русскоподданные купцы терпят большие убытки, а на их заявления не обращается никакого внимания».

Хаджи-Али-Акбер, сын Хаджи-Аласкара из Ленкорани заявил: «Много нам причиняет затруднений и неприятностей официальный переводчик в Белясуваре Мирза-Иббадула, который был еще переводчиком при г. Ограновиче (пограничный комиссар в Мугани), но этот последний знал татарский язык, и с нуждами нашими мы прямо обращались к нему, теперь же не так, и огромное значение имеет переводчик и как он передает наши заявления. Все русскоподданные избрали меня, чтобы я все это изложил. Но старшиной здесь, армянином Акопом Шахбазовым, мы все довольны: он только не ладит с губернатором из-за интересов русских подданных; старшина мусульманин был бы здесь для нас хуже. С армянами мусульмане живут отлично».

Конечно, все эти заявления мною энергично были подвинуты, и решение о возвращении денег губернатором исполнено: мухтаман серьезно испугался моего приезда. Узнав о таком благополучии жалоб, ко мне стали приходить с заявлениями и персидские подданные…