Разведывательная деятельность офицеров российского Генерального штаба на восточных окраинах империи во второй половине XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

Упорно работая, я мало теперь где-либо бывал, но меня все-таки навещали интересные люди, делясь со мною своими впечатлениями. Зашел недавно старый знакомый, есаул Маковкин[116], который провел в Персии 10 лет инструктором персидской казачьей бригады. Сравнивая то, что я видел сам с тем, что слышал от него, думаю, что никогда Персия не способна будет на что-либо самостоятельно враждебное против России, а если и решится, то лишь в роли манекена, который будут искусственно оживлять и двигать англичане или немцы.

Зашел ко мне также и известный мировой писатель Ф.А. Байков[117], только что возвратившийся из своей поездки на Кедабский медный рудник. По его словам, это сплошной участок Германии, перенесенный целиком на Кавказ. Служащие – прусские подданные; язык – немецкий, на котором говорят даже рабочие персы и татары. Словом, по мнению Ф.А., не мы, русские, вводим культуру и прогресс в край, а иностранцы, и нечего поэтому удивляться сепаратистским наклонностям просвещенной части туземного общества, ожидающего веяния цивилизации от Запада, но не от нас.

Марья Гавриловна Савина

В августе, во второй его половине, прибыла на гастроли на короткое время на короткое время знаменитая драматическая актриса Савина[118]

, а одновременно с нею нашумевшая уже на всю Россию первая и великолепно слаженная из выдающихся и прирожденных артистов и артисток малороссийская труппа Крапивницкого[119]. Удалось видеть Савину только два раза. Но с детства владея малорусским языком, я поистине наслаждался теперь почти каждый вечер в малорусском театре. Репертуар этой труппы был невелик, а потому она дополнила его и пьесами на великорусском наречии. Но игра всех артистов и артисток была выше всякой похвалы. На каждое представление довольно большой тифлисский театр был всегда полон до отказа. Игра артистов и артисток всей труппы была такова, что пьесу слушали и понимали люди, совсем не знающие малорусского языка. Со многими из артистов и артисток я подружился, поддерживал связь письменно и впоследствии много лет. Этой труппе я обязан тем, что она урегулировала время моей работы, которую я строго распределил на уроки. Теперь я поднимался чуть свет, энергично работал весь день, пока не выполнял своего урока, а затем шел в театр и наслаждался игрой моих друзей-малороссов, среди которых даже самые маленькие роли выполняли настоящие таланты, по убеждению пошедшие в труппу, заветная цель которой была пропаганда малорусского языка и театра в Великороссии, да и вообще, во всех пределах империи. Этой цели труппа достигла с успехом, так как интерес к малорусскому театру пробудился, и куда бы труппа не являлась, Кропивницкий со своим артистическим составом, имел головокружительный успех.

На Кавказе все общество и масса горожан полюбили малороссов, да и этим последним «подобался дуже чудный красавец-Кавказ» с его снежными хребтами и глубокими, почти тропического климата долинами – полная противоположность гоголевским степям и долам плоской Малороссии. В сентябре Крапивницкий с труппой уехал, и мы все проводили малороссов с большой сердечностью и горячностью.

Я же лично им обязан тем, что мое настроение унылое исчезло, и я с полным успехом довел до конца свое дело: в конце сентября я представил г[енерал]-л[ейтенанту] Зеленому мою книгу «Северный Азербайджан» в 450 страниц, заключавшую в себе все, я счел нужным и уместным внести в отчет о своей командировке в Персию. Книга была встречена весьма благосклонно высшим начальством Кавказа, а я получил теперь предписание отправиться к новому месту службы в Закаспийский край, о назначении куда уже состоялся высочайший приказ. Этим актом заканчивалась моя почти 2½ летняя служба офицером Генерального штаба на Кавказе, о котором я вспоминаю с чувством искренней и сердечной теплоты, горячей признательности всем, кто оказал мне за это время внимание, справедливую оценку моих скромных трудов и дружеское участие как в жизни, так и в службе. А таких доброжелательно настроенных людей я там встретил много.

Марк Лукич Кропивницкий

Нисколько не претендую и на тех, кто ко мне относился недружелюбно, так как это чувство я вызывал своим самомнением, очень чутким самолюбием и стремлением сделать все лучше других, браться за такие поручения, от которых уклонялись более опытные и благоразумные сослуживцы. Но успех сопровождал все мои предприятия, а это и вскружило мне голову, создав невольно и недоброжелателей и даже врагов, хотя я никому никогда ничего дурного не сделал.

Все-таки нашлось много истинно дружески расположенных ко мне лиц, которые устроили мне в «Кружке» проводы с очень горячими пожеланиями, закончившиеся на вокзале. Мне было предоставлено купе I класса, и я, закончив заблаговременно все мои расчеты и визиты, уехал из Тифлиса, сердечно растроганный проводами друзей, товарищей и знакомых.