Развесистая клюква Голливуда

– Я Комарова впервые в день приезда сюда увидела, – ухмыльнулась девочка. – Он обожает малолеток, игру в папы-дочки. У нас уговор. Все вокруг должны считать, что он мой отец, я капризничаю, безобразничаю, веду себя, как положено избалованной девчонке. Геннадий заботится о дочурке, но, оставшись с ней в номере, наказывает нахалку. Я должна плакать, сопротивляться, просить прощения, а он будет непреклонен.

– Офигеть, – протянула я.

– Ерунда, – легкомысленно улыбнулась Юлька, – еще и не такое бывает. Геннадий в нашем агентстве часто девочек заказывает, все остаются довольны. Со мной он впервые поехал.

– Так вот почему успешный врач отправился с доченькой не в Турцию, не в Испанию, не в Тунис, а в небольшую гостиницу в Подмосковье, – сообразила я, – тут минимальный риск встретить кого-либо из знакомых. Кто удивится, увидев его доченьку?

– Мое дело – отработать две недели, получить бабло от агентства, чаевые от клиента и заняться другим заказом, – обыденным голосом пояснила Юля.

До меня с большим опозданием, как до жирафа, дошла истина, и я выпалила:

– Ты проститутка!

Юлечка поморщилась.

– В нашем агентстве сотрудниц называют «специалист по организации досуга». Я не стою на трассе, не продаюсь за стакан кофе, не ложусь под любого клиента. Если мужик не понравится, я могу отказаться. Комаров не противный, мне по приколу его деточку изображать.

– Как ни назовись, хоть феей борделя, но суть не изменится. Ты трахаешься с мужиками за деньги, – возмутилась я, – это не гламурное занятие.

Огромные глаза Юлечки превратились в щели.

– Ты меня не стыди! Нашлась умная! Живешь с бабкой, на всем готовом, о деньгах не паришься, имеешь свою комнату, ходишь в институт. Вся покрыта толстым слоем шоколада. Если твоя старуха помрет, ты получишь в наследство бизнес. А обо мне позаботиться некому!

– Твои родители в курсе, чем ты занимаешься? – устало спросила я.

Юля засмеялась.

– Они давно до смерти допились, старший брат тоже покойник, его менты при попытке к бегству пристрелили. Из всей семьи только я в люди выбилась. И уж будь уверена, не потеряю свой счастливый билет по маршруту: помойная яма – собственная квартира – богатый муж.

– С кем ты живешь? – пробормотала я.

– Одна, – удивилась Юля, – снимаю комнату у старухи. Пыталась объединиться с другими девками, но они мне надоели. Истерички, блин, постоянно дрались. С бабкой лучше, она глухая, к жиличке не придирается. Платишь аренду и свободна.

– Школу ты, конечно, не посещаешь? – спросила я у нее.

Девчонка расхохоталась.

– Степашка! Маргаритка ты наивная! Неужели купилась на Юлечку-крохотулечку? Мне двадцать четыре года.

Я лишь выдавила короткое:

– Вау!

Юлечка встала, распахнула халат и начала вертеться перед большим зеркалом, тараторя:

– На каждую клубничку найдется свой червяк. Я тощая, ни груди, ни попы. На диете не сижу, ем, как гусеница, да, видно, от предков-алконавтов секс-бомба не родится. Зато у меня хорошая кожа, ни прыщей, ни пятен, никаких шрамов, и татушек я не делала. Росточком не вышла, но ни в какой ситуации не растеряюсь. Минимум косметики, трогательные хвостики, одежда как у подростка, сленг соответствующий – и получите кошечку-лапочку. Знаешь, как я рыдала, когда Геннадий Петрович меня вчера «девственности» лишил?

Юлечка искривила губы, наморщила носик, слегка сгорбилась, села на кровать, опустила голову, обхватила плечи руками и зашмыгала носом. Не успела я ее утешить, как девушка вздернула подбородок и зашептала:

– Дяденька! Не трогайте меня! Я еще маленькая! Боюсь-боюсь-боюсь!

Огромные, похожие на капли росы слезы покатились по румяным, по-девчачьи пухлым щекам.

– Дяденька! Мне будет больно, – лепетала Юля.

Я стукнула кулаком по подлокотнику.

– Прекрати!

Юля живо вытерла лицо.

– Ну как?

– Впечатляюще, – кивнула я, – по тебе сцена плачет.

– Правильно, – обрадовалась нахалка, – через годик я поступлю в театральное училище. У меня все по плану. Сначала покупаю квартиру в Москве, потом устраиваюсь в вуз, на платное отделение. И прости-прощай специалист по организации досуга, дальше потечет иная жизнь. Сколько ты хочешь за молчание? С собой у меня денег нет, но не сомневайся, не обману. Встретимся в городе, отдам. Двести евро пойдет? Соглашайся, нормальная сумма за ничегонеделание.

– Не надо, – отмела я любезное предложение, – изображай из себя и дальше нимфетку, не стесняйся.

– Ты клевая, – обрадовалась Юля, – но подумай. Если захочешь, бабок отстегну.

– Ты не видела ничего странного в коридоре? – решила я сменить тему. – Ночью или рано утром?

– Спала крепче камня, – ответила Юлечка. – А что?

– Ничего, – отмахнулась я, – ерунда. У нас тут, похоже, завелись мыши, носятся, шуршат.

– Приведите кошку, – посоветовала Юля.

– Хорошая идея, – кивнула я и пошла к двери.

– Эй, Степашка, – окликнула меня она.

Я обернулась.

– У тебя рожа опухла и красная, – сказала «школьница», – как у вареного рака.

– А у тебя щеки словно кирпичом натерли, – не осталась я в долгу.

– Не, правда, – захихикала Юля, – глянь в зеркало.